Имение Марковых

Я путешествовал по миру какое-то время на частном самолёте. Когда ты не задумываешься о карьере, благосостоянии и будущем, не остаётся более оппонентов в борьбе со стремлением к бессрочному отдыху, особенно в девятнадцать лет. Ты запросто можешь прыгнуть и лететь вниз наравне с водопадом, пасть в реку и отдаться силе стихии воды – и такое кредо будет тебя устраивать. Попутчиком моих побуждений был Вова Колобченко. Страны вооружились ластиками и принялись стирать свои границы, потому что мы могли прилететь куда угодно и когда угодно. Нам открывалось любое направление двумерного пространства, одновременно мы не привлекали население, как какие-нибудь суперзвёзды. Однажды к нам привязались две шведки, и мы летали с ними около недели, оставив их потом спящими в номере отеля в Неаполе. Неиссякаемые богатства и неслыханные связи, как мои, так и Вовы, вернее богатства и связи наших отцов, могли оказаться причиной нашей гибели в вечном неупорядоченном торжестве. Спасло меня известие о смерти отца. Мне пришлось вернуться домой, вернувшись, мне уже не удалось нейтрализовать насущные проблемы – нужно было управлять делами отца, моими делами. Из беззаботного мажора я волей-неволей переквалифицировался в напыщенного бизнесмена.

Ввязавшись в дела, я не мог не замечать и имения, где вертелась вся правда, вся, как воздух потребная, суть. Пир во время чумы продолжался в свете набухших бубонов общества, завсегдатаев имения Марковых. Имение стало для меня как группа поддержки для анонимных алкоголиков, где я встречал подобных мне, с теми же проблемами, мучительными язвами. Не трудно отыскать в каждом из них моё отражение. Говоря о другом, цель нашего пребывания расходилась: я приходил в имение на исповедь, все остальные – в бар. И там у меня не выходило исповеди, покуда я притворялся другим человеком. Так и выходит, что ни единое существо на свете не знает меня настоящего. Даже прекрасная девушка Лера.

IV

Приют дельцов

Испорченная нравственность, обновлённые значение и роль человека приняли своё сегодняшнее место от грубейшего цинизма, впрочем, называемого теперь благоразумием и неотъемлемым качеством преуспевающего человека. Предположим, если бы один отдельный человек поставил себя ко всем так, как себя поставили прихожане дома Марковых, то никто бы не воспротивился выгнать его из нашего существующего общества. Его непременно осудили бы согласно общечеловеческой нравственности и этики. Поэтому данный круг ставил себя значительным образом: авторитетность и само пребывание отдельного человека в доме Марковых определялись законами, требующими обязательного своего соблюдения. Законы эти обсуждались на самом первом собрании в имении Марковых, и с того дня, каждой кандидатуре на вход в этот дом, в письме, помимо приглашения, присылается «Устав имения Марковых».

Главная правда в имении Марковых: все презирают всех, – но это вряд ли кого-то тревожит. Приобретенный опыт жизни этих людей предполагает неуважение к людям вообще – из простых соображений бизнеса и политики. Влиятельных людей принято уважать, не уважая; людей обычных – попросту ни во что не ставить. На этом зиждется общество скупердяев, финансистов и продажных политиков. Живётся же им таким образом комфортно, а совесть не сетует. При малейшем грехе совестливости всегда можно взглянуть на других: «их всё же не мучает совесть – так пускай и меня не мучает», – и всё снимает рукой. От скуки существуют привычные лекарства: похоть и чревоугодие, извращения, алкоголизм и наркотики – но это уже происходит совсем в других местах.

Первая суббота июля означала: сегодня имение Марковых в очередной раз приютит крупнейших дельцов округи. В этот день здесь снова Алла. Её платье сегодня таинственно-чёрного цвета. Меня посетила фантазия о том, как она его одевала, как красилась перед зеркалом, как она мылась в душе и проводила руками по тем местам, о которых мечтают тысячи глаз.

Она заметила мой взгляд и была рада мне. Медленно приближаясь, она наиграно водила бёдрами и её нельзя было в этом упрекнуть. Красивая шея её не нуждалась в аксессуарах, только в поцелуях и ласке, которые медленно бы спускались к её сочной, набухшей от жара возбуждения груди. Тщетно и смешно представлять себе такие подробности; поддаться этому всё же стоит.

– Здравствуйте, Александр Александрович, – обратилась ко мне Алла, проговаривая, как логопед, каждую букву этих трёх слов.

– Здравствуй. Давай, ты будешь звать меня Александр?

– Давай – Саша?

– Ты любишь, когда мужчины предпочитают всем женщинам мира тебя одну?

– Ах! Вот ты как? – засмеялась Алла. – И правильно, отбрось эти сантименты. Да, ты прав, мне нравится радовать мужчин своим видом. Кто-нибудь сегодня насмотрится на меня, поедет в бордель или домой, а я буду продолжать находиться в его памяти. Он будет проводить время с другой женщиной, а мечтать обо мне. Мне нравится так вот думать.

– Веришь что вся твоя власть в красоте?

– Это у тебя надо спросить.