Именины сердца

Никого и никогда в себе я не хоронила. Как это ни прискорбно. Девуня – из тех женщин, которых не любят всерьез, вот в чем истина. Почему – не знаю. Скорее уж, ее хоронят, если на то пошло. Попадались, правда, и отъявленные недоделки вроде рыжего Виктора Петровича, которых девуня сама отшила, но общей картине ????????????????????.??????????… Завадский – это высокая идея, вроде торжества коммунизма, голубая мечта, предмет вожделения. Сказочный принц, если хотите. Человек-легенда… Хотя, вообще-то, он живой, из плоти и крови, и мы с ним действительно провели чудесные дни на Ривьере.

Словом, хоронили меня неоднократно. Мне даже надоело умирать. И теперь девуня, как продукт тления и распада, только с облаком гнуса-альбиноса и гармонирует.

К тому же, ему я все-таки повелительница. Как-никак. Бывают близкие отношения, которые можно назвать горькими. Без сомнения, это была горькая близость, ну и что?

К горечи тоже можно привыкнуть. Иногда к ней можно привыкнуть настолько, что даже перестаешь ее замечать. ????????… я ведь собиралась бросить мужикам вызов. Всем этим гнусным попам с интеллектом ниже плинтуса. Имя которым – Легион, а если точнее – Все Мужское

Население Нашего Шарика. Вот и нужно оставаться последовательной и идти до конца.

Меня трахает облако гнуса-альбиноса, меня трахает облако гнуса-альбиноса, меня ??????????????????-?????????…

Все лучше, нежели очередные вовы с олегами. ????????????????????????????????????????????…

… которую я вкушала целых двенадцать дней. И если бы Микеле не заинтересовался проблемой старения человеческого организма, возможно, вкушала бы до сих пор.

Как-то все утряслось после моего недавнего посещения конторы профсоюза. Микеле млел от счастья, я прислушивалась к новым ощущениям. Повторных признаков умопомрачения, вроде, не наблюдалось.

Однажды в приступе черной меланхолии, будучи брошенной своим очередным кавалером – полковником бронетанковых войск, – я попыталась представить себе, что трахаюсь с законченным уродом или инвалидом. С Жофреем де Бейраком, к примеру. Ничего тогда у меня не получилось. В дальнейшем я неоднократно повторяла попытку: приступы меланхолии случались регулярно. Но единственная эмоция, которая при этом появлялась, – это отвращение. Одним словом, Анжелики из меня не вышло. И вот гляди ж ты, физиология оказалась куда более уязвимой по отношению к умозрительному, нежели к зрительному.

Да, я знала, что Микеле – облако гнуса-альбиноса. Я видела его в его натуральном виде, но это, как говорится, было давно и неправда. А сейчас он – интересный мужчина, и к тому же – мой единственный друг. Помог мне, к примеру, поквитаться с попами.

Те, кстати, активно взялись за дело. Их не смутило, что я обратилась к Биллу

Гейтсу по имени Микеле. Решили, видно, что я любовно или по-дружески его так называю, мало ли. И действительно: почему бы не называть Билла Гейтса любовно

Микеле? Вскоре уже вся подключенная к сети Россия передавала друг другу придуманное мною сообщение – Нора по телефону подтвердила. Так что попы были уже без пяти минут миллионерами. ????… Микеле почему-то захотелось выяснить, что происходит с сознанием после смерти тела.

– Так ты о нас еще таких простых вещей не знаешь, – растерянно проговорила я.

Почему-то, когда он впервые у меня появился, у меня возникло ощущение, что он пробыл на Земле уже целую вечность.

– Откуда? Для нас ведь не существует проблемы старения. Одни элементы организма действительно изнашиваются, но их место тут же занимают другие. У нас налажено полное воспроизводство.

По-моему, и Кисель в роли Фердинанда твердил приблизительно о том же.

Провидческая у него оказалась фантазия, ничего не скажешь.

– А с чего это ты вдруг заинтересовался? – подозрительно уставилась я на него.

– Неужели твоя повелительница так быстро стареет?

– Не то чтобы, – возразил он. – Ты у меня еще – конфетка! Просто интересно узнать, как это у вас происходит.

– Боюсь, с сознанием ничего не происходит, – вздохнула я. – Оно умирает вместе с телом. Насчет бессмертной души еще существуют различные теории, но что касается сознания…

– Как это, умирает? – не понял он. – Ты хочешь сказать, что все, что сейчас составляет твою сущность, исчезнет бесследно?

– Ну, что касается конкретно моей сущности, она навеки запечатлится в тебе, я надеюсь. Ты ведь, в отличие от нас, самовоспроизводишься. Наиболее выдающимся ??????????????????????????????????????.???????-??…

– Постой, постой, – прервал он меня. – Чужая память – до фени! Какое мне дело, что я сохранюсь в чьей-то памяти, если самого меня уже не будет. Я вообще не в силах представить, как это – меня не будет. Моей сущности, того, что я из себя представляю – не будет! Это же бред!

– Но с людьми все происходит именно так, – возразила я. – Правда, существует общечеловеческая память, но ты же сейчас говоришь не об этом.

Общечеловеческого сознания не существует. Пока, во всяком случае.

– А я был уверен, что вы возрождаетесь в ваших детях, – проговорил он. – И хотел расспросить тебя поподробнее.