Имя для героя

Десятник вздрогнул, едва не выронил из пальцев ручку, и оглянулся.

Не более чем в двух метрах от него стоял, легко опираясь на потемневшую от времени палку с круто, подобно бараньему рогу, изогнутой ручкой, невысокий старик.

Был он одет в совершенно вылинявшие, но чистые джинсы, клетчатую синюю рубаху и потрепанный временем, но, опять же, чистый, темно-серый пиджак. Густые и совершенно белые прямые волосы спускались до плеч и странно гармонировали с пронзительно-синими глазами, строго и в то же время насмешливо глядящими из-под нависших бровей.

– Здравствуйте, – неуверенно сказал Юрий. – Я не слышал, как вы подошли.

– А я и не подходил вовсе, – загадочно промолвила старик. – Но здравствуй и ты. Уж что-что, а здоровье тебе, гляжу, ой как понадобится.

Вот же, черт, с неудовольствием подумал Десятник, принесла нелегкая. И чего ему надо? Терпеть не могу этих стариков и старух, вечно лезущих не в свое дело. Все бы им следить да поучать. Все им не так и неправильно. Все-то им мешают, и всем-то они недовольны. Давно уж о своей душе задуматься надо, так нет – хлебом не корми, дай чужую повоспитывать.

– В каком это смысле? – нахмурился писатель, захлопывая блокнот и, не глядя, засовывая его в сумку.

– Да в прямом, – усмехнулся в седые усы старик, не сводя с Юрия глаз. – Здоровье каждому человеку не помешает. А уж тебе – и подавно.

– Это еще почему?

Он, наконец, спрятал блокнот и ручку и решительно повернулся к собеседнику всем корпусом. Надо заметить, что габаритов писатель Юрий Десятник был весьма внушительных – при росте метр восемьдесят пять и живом весе под сотню килограммов.

Дедуля, однако, ничуть не смутился и продолжал насмешливо, но уже не строго, а, скорее, с оттенком сожаления, глядеть на Юрия.

– Да потому, что дело ты задумал для здоровья опасное, – объяснил старик. – Как бы пожалеть не пришлось. Мертвые не любят, когда их дразнят попусту.

– Ерунда какая-то, – сказал Десятник. – Дразнят… Что вам надо, дедушка? Шли бы своей дорогой. А я уж со своими делами как-нибудь сам разберусь.

– Ну, сам так сам. Мое дело предупредить, а там… Захочешь, – придешь. О, ты посмотри! Никак лиса!

Юрий обернулся.

Никакой лисы, конечно, сзади не было. А когда он повернулся обратно, то не обнаружил и старика. Странный дед исчез беззвучно и бесследно, как ниндзя, что, учитывая его возраст, было весьма удивительно.

Только настрой весь мне сбил… дедуля, подумал Юрий с досадой. Ладно, довольно на сегодня, пожалуй. И так набрал достаточно. А не хватит, можно будет еще прийти.

Работа писателя может показаться стороннему и малосведущему в писательском деле наблюдателю и не работой вовсе.

Сидит человек за компьютером, пишущей машинкой или просто держит на коленях тетрадь и что-то время от времени записывает. Потом встает, ходит по комнате, курит (если, конечно, он подвержен этой дурной привычке), пьет кофе, бессмысленно таращится в окно, ерошит волосы, чешется в разных местах, копается в каких-то книгах или интернете, выходит на прогулку, возвращается, снова садится к листу бумаги или экрану монитора… В общем, совершает массу обыденных, привычных движений.

А в результате этих, иногда малоэстетичных, действий на свет рождается несколько страниц художественного текста.

Текста, который потом заставит читателя плакать, смеяться, размышлять о жизни, или, в конце концов, просто на минутку отвлечет от тех неисчислимых и большей частью нерадостных проблем, которые давят на него в повседневности.

У всякого писателя свои методы работы.

Юрий Десятник предпочитал метод интуитивный. Он садился за компьютер без тщательно проработанного плана, имея в голове лишь приблизительную схему будущего произведения, а в душе – горячее желание родить на свет текст, который было бы не стыдно прочитать самому.

Теперь, когда, благодаря замечательной идее друга Жоры, творческий кризис был успешно преодолен, работа у Юрия пошла. Жена находилась в длительной заграничной командировке; сын после окончания второго курса института укатил с товарищами в конный поход по Алтаю; и писатель, которому никто не мешал, вошел в привычный режим и ежедневно выдавал нагора по четыре-пять страниц нового романа, отвлекаясь только на прогулки к ближайшему продуктовому магазину, приготовление нехитрой пищи и необходимую уборку своего дачного жилья.

Сведения, добытые им на кладбище, очень пригодились. Он не просто знал теперь, как ему назвать того или иного героя, а чувствовал, что с этими как бы «настоящими» фамилиями, именами и отчествами его литературные, выдуманные от начала и до конца персонажи, обретают плоть, становятся яркими и живыми.

В пятницу, после обеда, когда Десятник только-только помыл посуду и собрался немного подремать на веранде перед работой (в комнатах днем было душновато), в дом от калитки настойчиво позвонили. Недоумевая, кто бы это мог быть, Юрий пошел открывать.

За калиткой обнаружился молодой щеголеватый лейтенант милиции в летней – с короткими рукавами – рубашке навыпуск, тщательно отглаженных брюках и новенькой, лихо сдвинутой на затылок, фуражке.