Имя для ведьмы

— Нет… Я все еще не могу привыкнуть к тому, что моя жизнь — сплошной боевик.

— Твоя жизнь, девочка, сплошное моральное мучение из-за неоконченного образования. Кстати, представь меня своему… другу. Пока обычным именем.

— Милый, это Калистрат Иосифович Бальзамов, мой старый знакомый. Его мирное хобби — библиофильство. А все остальное — издержки его профессии.

— Да? — Авдей явно все еще находился в состоянии человека, перекормленного антидепрессантами. — Рад знакомству, хотя и происходит оно в столь странных условиях. У вас, Калистрат Иосифович, весьма старинное, редкое имя.

— Его трудно выговаривать, я знаю, — мэтр ухитрялся говорить спокойным светским тоном и выжимать из «волги» скорость гоночного болида «Формулы-1». — Поэтому в дружеском кругу меня зовут просто Баронет. Вы тоже зовите, я привык.

— А… — начал было Авдей.

— Ваше имя мне известно, равно как и творчество, хотя я не поклонник современной фантастики. Вы позволите мне называть вас просто Авдей? Вы еще так молоды по сравнению со мной…

— Да, но по вашему виду не сказать, что вам больше пятидесяти.

— Мерси. Меж тем, дорогой Авдей, я знавал еще создателя вашего любимого жанра и неоднократно беседовал с ним о прошлом и будущем.

— Это кого же? — нервно засмеялся Авдей — Александра Беляева?

— Помилуйте… Я вообще-то имел в виду мсье Жюля Верна. Мы с ним были горячими парнями! И о хоббитах Толкиену идею подал…

— Тоже вы?!

— Так уж получилось…

Бедный Авдей! Мне-то не привыкать слушать воспоминания этого «мага на службе у закона», а вот ему, человеку обыденного мышления, связываться с Баронетом вредно для здоровья. Я внимательно посмотрела на любимого: так и есть, он сейчас опять потеряет связь с реальностью, то есть со мной. Бледный, руки дрожат, глаза просто безумные оттого, что приходится быть участником странных событий. Я почувствовала, что ему неловко, тяжело, страшно, непонятно, он не контролирует ситуацию и в любой момент может взорваться.

Я нежно-нежно провела ладонью по его сведенному судорогой лицу.

— Расслабься, любимый, вот так.

— Я не могу… Объясни мне, что с нами творится, куда и почему мы едем, я ничего не понимаю. — Ч-ш-ш… Объясню. А ты спи. И я во сне тебе буду объяснять. Ты голову мне на плечо клади, вот так…

Нежно-нежно провести ладонью по острым напряженным плечам, по уже сонно обнявшей меня руке, по коленям в мятых пижамных штанах… Почувствовать, как становится тяжелым погруженное в сон тело…

— Усыпила, — усмехнулся Баронет.

— Я боялась, что он сразу не выдержит столько впечатлений. Эта дура со своим зомби… Потом сквозь стекло шагать. Вы тут еще начали своими воспоминаниями делиться, от них и здоровый человек имбецилом себя почувствует… Ну да ничего. Зато теперь Авдей со мной.

— То-то и оно. Ой, не раз ему придется изумляться причудам своей жены!

— Я ему вовсе не жена. И вряд ли он после своей благоверной Наташи способен мечтать о прелестях семейной жизни. Впрочем, нам сейчас не до того.

— Это верно, — кивнул Баронет, везя нас на химкинскую конспиративную квартиру.

* * *

Покуда Авдей спал на стареньком продавленном диване в комнате, мэтр хотел было обсудить со мной на кухне стратегию и тактику грядущего дня. Но я решительно сказала «нет» и отправилась на диван, под бочок к своему драгоценному фантасту.

— Ты ненасытная женщина, Викка, — сказал Баронет. — Мужичок еще никакой, а ты уже набиваешься к нему греть постель…

— Вы, сударь, хам, к тому же вам завидно! Я — там — с ним буду на диване спать, а вы — на кухне, в мойке, в одиночку!

Мэтр устало улыбнулся.

— Умница, девочка. Ладно, иди отдыхай. Обещаю, что не буду мешать. Может, вам хороших снов навеять?

— Ваше Истинное Имя — Оле Лукойе?

— И это тоже. Иди, иди…

… Говорят, по позе, в которой человек спит, можно судить о его характере, настроении, отношениях с начальством и даже о восприятии окружающего мира. Авдей спал на спине, закинув руки за голову, весь такой прямой, уверенный, спокойный, хоть лепи с него аллегорическую статую «Скрытая мощь». Излишняя худоба, правда, все портит…

Я кое-как примостилась рядом, свернулась калачиком. Уверенности в завтрашнем дне — ноль. Сомнений и тягостных раздумий — положительное множество.

Опять Наталья упрямо стоит на моем пути, прочно ассоциируясь у меня с образом этакого неистребимого врага. Глупо, конечно, так о ней думать. Кто-то направляет ее, кто-то ведет. Вот если б изгнать из нее демонов, она оказалась бы обессилевшей, морально сломленной и лишенной памяти женщиной… Но демонов заклинает только тот, кто вызвал…

И вообще, разве это важно сейчас? Когда рядом тот, кого и ждала, и вожделела, и тряслась за каждый его волос, и готова была ради него на все…

Так почему же я не решаюсь сейчас хотя бы просто его обнять? Не решаюсь… или не хочу?

«А ты уверена, что он стоит твоей жертвы?»

Почему вдруг вспомнились эти слова бабы Кати?

Я же не перестала его любить? Именно теперь, когда уже все позади и мы вместе… Или Сила, поселившаяся в сердце, сгодится лишь для всяческих боен и смут, но не оставляет место для просто любви?