Имя души

Впрочем, иногда я всё-таки позволял себе чуточку отдохнуть, прогуляться или поесть. Пару дней даже сидел и всерьёз зарисовывал грифона, в которого превращался Дертас, сидя на вышке. Бумагу и приборы для этого я специально принёс из мира реального. К слову, у меня недурно получалось срисовывать — профессия всё-таки обязывала. В какой-то момент в прошлой жизни я даже начал учиться рисовать лица и даже достиг в этом небольших успехов, но это в работе почти не пригождалось.

День на шестой я, усталый, но довольный после вечерней пробежки на площадке сидел за столом у окна и дорисовывал свою собственную карту. Разумеется, библиотечный экземпляр я с собой в путешествие не возьму, она там может потеряться, а этот и повредить будет не страшно. Кроме того, выводя каждую линию, я её запоминаю и на месте смогу уже ориентироваться вовсе без карты.

Звуки тренировки пробивались даже сквозь толстые стены домика. По ним мне безошибочно удавалось определять, какой приём отрабатывается в тот или иной момент. Вскоре я почти явственно ощутил движения клинков влево и вправо вверх и вниз. Все подсечки, обманки и перевороты в воздухе.

Канохи отлично выучили новые приёмы и теперь могли синхронно выполнить их на воображаемых противниках. Минута — и они перешли к спаррингам, чтобы опробовать умения на условных, но уже более реальных противниках, которые и сдачи дать могли. Снова синхронные движения телами и оружием.

В помещении становилось душно, и я решил выйти на улицу. Путь до двери мне почему-то не запомнился, но эта странность очень быстро стала совершенно незначительной. Мой разум захватила другая — канохи двигались неестественно быстро. Приёмы, которые они выполняли, даже мне дались бы с трудом, а тут ни единой ошибки, практически идеал. Кроме того, среди тренирующихся я заметил Дертаса и Парката. Перед отрядом в этот самый момент никто не стоял.

В груди отчего-то появился холод, и я, сам от себя не ожидая того, выкрикнул:

— Остановить приём! — Канохи меня будто бы и не услышали.

Только я шагнул в их сторону, заметил чей-то взгляд откуда-то сбоку. Повернувшись туда, я никого не увидел, но чувство, что за мной следят, не покинуло меня. Наоборот, оно усилилось. Увы, на этот раз направление я определить не смог, но что-то приближалось, то ли обходя учеников, то ли проникая сквозь заборы и стены зданий на площадке. Сердце ускорилось до немилосердных значений, и наблюдатель, кем бы он ни был, приблизился на столько, что я мог бы почувствовать его дыхание у своего уха, хотя там точно никого. Попытавшись оттолкнуть его, я не добился никакого успеха — рука легко прошла сквозь воздух. Убежать я тоже не мог, ноги, налившиеся ртутью, не слушались.

Мне стало страшно, но одновременно с этим в голову пришло понимание, что это лишь кошмар.

Центр гравитации резко переместился назад, и я спиной полетел вдоль дороги, словно меня подхватил и понёс хируш. Развернувшись в полёте, я увидел впереди дерево. Оно стремительно приближалось, и я выставил руки, но удара не последовало. Ничего больше не случилось, только темнота и тяжёлое дыхание. Наконец-то!

* * *

Со стороны открытого окна, рядом с которым на стуле я заснул, доносился свист птиц и совершенно неритмичный звон тренировочных болванок, прерываемый бодрыми выкриками Парката. Подняв руки с карты, которую и впрямь рисовал, пока не заснул, я отметил, что получилось не так уж и плохо.

Однако, тело хотело движений, поэтому я встал, покрутил шеей, а потом и корпусом, издав пугающий хруст. Только после этого пошёл улицу. Видать, в душной коморке меня разморило.

Снаружи я увидел мастера Парката, который с собранными за спиной руками ходил мимо рядов с мечниками и бегал глазами по бойцам, оценивая стойку, скорость и точность движений. Он не сразу обратил на меня своё внимание, а я, кивнув ему, прошёл мимо, прямо к бочке с водой, у которой умылся и даже намочил волосы.

К слову, вопреки событиям из сна, на улице дело шло к полудню, и вот-вот должно прозвенеть на обед. С этим Закаменными я перестал нормально ориентироваться, утро в этот самый момент или всё-таки вечер, и приходилось тратить на это дополнительно по минуте, вспоминая, где тут восток с западом, и куда к вечеру должно грохнуться светило. Хорошо, что я мог прийти в столовую чуть позже и получить свою порцию.

Вернувшись к тренирующимся, я взглядом дал понять Паркату, что хотел бы с ним поговорить. Он закончил урок, отпустил учеников и сперва всё-таки направился к бочке.

— Зря умываетесь, мастер, — сказал я, подойдя к каноху. — Кое-что покажу, не против?

Мы вышли туда же, где только что работали ученики, и я встал в стойку, вспоминая сон. Роктус появился сам собой, и тело начало движение вперёд. Глаза при этом я закрывать не думал.