Имя души

Каким-то чудом мне удалось сесть и поставить ноги на холодный каменный пол, но простуда меня волновала в этот момент меньше всего. Впрочем, попытавшись встать на ноги, я потерпел поражение и развалился на полу без сил. Теперь я мог только смотреть и ждать худшего, потому что тот, кто минуту назад долбился в дверь, наконец, добился успеха и вошёл внутрь. У меня получилось только голову поднять в его направлении.

Канох, зашедший внутрь, выглядел чуть лучше многих, из которых я видел. Он быстро отыскал меня взглядом и приблизился, а я, неспособный сопротивляться, закрыл глаза, приняв неминуемую участь. Чёрт, а где же обещанная помощь от Жидкой Смерти, которая «появится в тот самый момент»? Предала она меня, получается? Словно в насмешку, моё запястье больно кольнуло.

Канох повёл себя неожиданно аккуратно. Обхватив за живот, он положил меня на плечо и понёс прочь, пригнувшись в дверном проёме, чтобы, значит, не навредить мне. Возможно, кот, который был у меня, чувствовал себя так же, когда я его брал в руки и нёс куда-то. Впрочем, даже если бы он потащил меня по относительно гладкому полу темницы, я бы расстроился не сильно больше. Какая разница?

Выйдя наружу, канох прислонил меня к холодной стене снаружи и накинул мягкую серую ткань, после чего встал у широкого заворачивающего прохода и направил взгляд наружу. Вяло осмотревшись, я понял, что оказался в большом глухом коридоре с одним выходом. Вокруг в стену вмонтировали множество одинаковых металлических дверей, одна из которых была открыта, а освещалось всё несколькими факелами, зажжёнными, похоже, в случайном порядке. Похоже, я оказался в местной темнице, и знать не знаю, где это на карте. Вероятно, где-то на канохских землях. Вон и ощущение привычное вернулось, причём ещё более сильное.

«Третья темница? — подумал я, медленно уронив голову на стену, — рекорд, м-мать».

В следующее мгновение я поперхнулся от собственной слюны и закашлялся, обратив на себя внимание странного каноха. К слову, его одежда выдавала его высокое положение в обществе, пусть и выглядела старой и потрёпанной. Когда-то, возможно, она выглядела побогаче многих костюмов в Норгдусе. Карманы украшали вязаные ленты, пуговицы блестели металлом, а воротник гордо смотрел в стороны, закрывая собой плечи. Канох имел при себе и нехитро украшенные ножны, а его поношенные сапоги, туго затянутые шнурками, украшали серебристые наносники.

Под одеждой он имел довольно бледную кожу, почти бирюзовую, но я не сказал бы, что это выглядит жутко. Наоборот, передо мной существо, возможно, совершенно другой вид, но оно разумное.

— Но вонсрог? — произнёс он вопросительно.

— А?

— Тйи паиди можа? — кое-как по-русски выговорил он.

Мне пришлось снова до боли напрячь мозги, чтобы перевести чужую речь. С моей прошлой практики многовато времени утекло, чтобы снова привыкать к ломанной рутене, да и канох мне тогда попался, куда лучше знающий общепринятый.

Вместо ответа я попытался встать на ноги и увидел его одобрительный взгляд, когда упёрся руками в стену и сделал пару неуверенных шагов.

— Но? — спросил я с надеждой, что канох поймёт вопрос. Это местоимение я выучил накрепко.

— Мне име Готлод, — сказал он, и я с облегчением выдохнул. — Но?

— Андрей, — ответил я взаимной любезностью и споткнулся, от чего чуть не выронил ткань, которую прижимал к себе. — Куда мы?

— Но поможе мне, я поможу но, — сказал он медленно, но немного более понятно.

Последнюю фразу я расшифровал и несколько опешил. Если я правильно понял, он хотел, чтобы я помог ему, а взамен он поможет мне. Сложно сказать, что это значило, но в какой-то момент, проходя мимо факелов, я рассмотрел его лицо. Не Бор и не Корук. Даже не тот боец, который оставил мне заметный шрам на предплечье правой руки. Может, кто другой из той злополучной команды?

Так и не вспомнив, кто передо мной, я чуть постоял, отдохнул и спросил:

— Что надо делать?

— Олор… — Готлод осёкся. — Освоба ми, — еле выговорил он.

Так и не поняв его, я несколько более твёрдым шагом двинулся дальше. То, что он опознал меня, не сильно удивило. Кто знает, может, Бор как-то замешан в моём похищении? С другой стороны, его слова могли значить и худший вариант «свободы», который мне не то, чтобы нравился, но в какой-то момент я стал спокойнее относиться к возможности собственной смерти.

Пройдя очередной поворот и, увидев в конце коридора массивную дверь, через щели в которую проникал дневной свет, я понял, что выход совсем рядом, и присел отдохнуть.

— Готлод, — Он обернулся и бросил на меня спокойный взгляд. — Что-нибудь известно про яла?

— Ял? Каки йал?

Коротко рассказав ему про Халуна, я в надежде посмотрел на его задумчивое лицо.

— Нье. Прости, — ответил он, с трудом выговорив последнее слово.

— А что вообще произошло?

— Я знае толек но здесь. Ш-то был, не знае.

— Жаль, — ответил я, потирая запястья и шею. Они в этот момент отчего-то начали немилосердно зудеть. Истыканную же занозами спину приятно холодила стена, на которую я облокотился, но одновременно с этим мне становилось зябко.