Имя мне — Легион

В то время меня вообще не существовало на свете. Я стер Альберта Швейцера с лица земли. И часто ловил себя на том, что не хочу больше жить.

Когда убиваешь человека — пусть даже в безвыходной ситуации, — в душе остается ожог, постоянно напоминающий о ценности человеческой жизни.

Это произошло медленно и бесшумно. Есть на свете вирус, о котором многие и слыхом не слыхивали, но к которому я выработал иммунитет. Я сдвинул камень в перстне и выпустил вирус на волю. Только и всего. Я так и не узнал имен конвоиров и пилота. Даже не разглядел толком их лиц.

Вирус умертвил их за две минуты. Чтобы избавиться от наручников, мне потребовалось меньше двенадцати секунд. Я посадил вертолет у берега, искалечив его и растянув сухожилие у себя на запястье. Выбрался на сушу и пошел прочь.

Охранники и летчик выглядели так, будто их поразил инфаркт миокарда или атеросклероз мозга.

Обстоятельства требовали, чтобы я поглубже спрятался «в тень». Свое собственное существование я ценил чуточку выше, чем существование тех, кто брал на себя смелость причинять мне хлопоты. Но это отнюдь не означает, что мне не было невыразимо тошно.

Кэрол о многом догадается, думал я, но Центральный интересуется только фактами. Морская вода, проникнув в вертолет, скоро уничтожит вирус. Никто не докажет, что этих людей убил я. Тем более что тело Альберта Швейцера, судя по всему, при крушении вертолета было выброшено через люк и унесено отливом.

Если случайно я столкнусь с человеком, знавшим старину Аля, он, несомненно, обознается.

Мне совершенно нечего опасаться. И все-таки, возможно, я иду не тем путем. Мне по-прежнему чертовски тяжко.

Румоко Из Пучины дымится и растет, подобно голливудскому монстру, из тех, на которых отыгрываются и постановщики фантастических фильмов. Через несколько месяцев он угомонится. На него завезут плодородную почву, и перелетные птицы удобрят ее гуано. Люди высадят красные мангры для укрепления приливно-отливной полосы и поселят на острове насекомых. Когда-нибудь таких островов будет целая цепь, если верить ученым.

Какое ужасное противоречие, скажете вы: создавать новое жизненное пространство для населения Земли и одновременно уничтожать старое, губя при этом тысячи людей!

Да, сейсмический удар повредил сферу Нью-Сейлема. Погибли очень многие. И тем не менее летом начнется создание нового вулканического острова — сына Румоко.

Жители Балтимора-II встревожены не на шутку, но следственная комиссия Конгресса установила, что причина нью-сейлемской катастрофы — в конструкционных недостатках сферы. Несколько подрядчиков привлечены к суду, а двое даже объявлены банкротами.

Все это не очень красиво и совсем не величественно, и я никак не могу простить себе, что посадил под душ того паренька. Насколько мне известно, он жив, хотя навсегда останется калекой.

В следующий раз будут приняты более действенные меры предосторожности, обещают ученые. Но за эти обещания я не дам и ломаного гроша. Я никому и ничему не верю.

Если погибнет еще один город, как погибла ты, Ева, то проект будет заморожен. Но я не верю, что навсегда. Его авторы и исполнители сумеют выйти сухими из воды и снова возьмутся за старое.

Пока мы, люди, способны на такое, я не смогу поверить, что для демографической проблемы нет иного решения, кроме создания островов.

Между прочим, я считаю, что в наше время плотность населения можно контролировать, как контролируется все на свете. За такой контроль я и сам проголосую, создав новую личность, и даже не одну, — пусть только объявят референдум. Пускай строят новые «пузыри», пускай осваивают околоземное пространство — но никаких Румоко. Людям еще рано играть в такие игрушки.

Вот почему я, Френсис С. Фицджеральд, даю слово: никогда из пучины морской не появится уродливая макушка третьего Румоко. Впервые с тех пор, как меня не стало, я возьмусь за серьезное дело не по просьбе Уэлша, а по собственной инициативе. И не потому, что я такой альтруист: просто мне кажется, я в долгу у человечества, на теле которого я паразитирую.

Пользуясь выгодами своего положения, я раз и навсегда покончу с искусственными вулканами.

Каким образом, спросите вы? В крайнем случае, превращу сына Румоко во второй Кракатау.

В последние недели Центральный (а значит, и я) узнал о вулканизме очень много нового. Я изменю расстановку ядерных зарядов. Рождение нового монстра будет сопровождаться сейсмическими толчками невиданной силы. Возможно, при этом погибнет немало людей. Но и без моего вмешательства Румоко-II уничтожит не меньше человеческих жизней, чем Румоко-I.

Надеюсь, на этот раз мне удастся проникнуть в верхний эшелон руководства проектом. Наверняка следствие, которое ведет Конгресс, вызовет значительные кадровые перестановки. Появится много вакансий. А если учесть, что я и сам могу создавать вакансии…

Человечеству будет за что благодарить отцов проекта, когда потрескается несколько сфер, а над Атлантикой вырастет огнедышащий Эверест.

Вас, читатель, забавляет моя самонадеянность? Смею заверить: я не бросаю слов на ветер.