Имя нам — легион

Впрочем, как оказалось, одежда была пошита все же не на берегах Альбиона, а вовсе даже в Лодзи, но по британским лекалам, на британском оборудовании и из настоящей британской мануфактуры. И на том спасибо, решил Филипп. Он еще при входе принялся крутить в пальцах свою “Визу” и тем самым решил вопрос с доброжелательностью персонала однозначно положительно. К нему была приставлена вполне симпатичная, хоть и немного грустная “консультант-продавец Долорес Кудряшова”, которая порхала вокруг него миленькой бело-черной птичкой и стрекотала, не переставая. С ее помощью Филипп приобрел однобортный пиджак сакко из ворсованной шерстяной ткани с накладными карманами насыщенного синего цвета со свинцовым отливом; роскошный жаккардовый жилет в крапчатый золотисто-коричневый ромбик; классические синие брюки со складками у пояса из тяжелого габардина в рубчик; пикейную бледно-голубую рубашку с белым воротником апаш и белыми манжетами; коричневато-бордовый шейный платок. Верхнюю одежду представляли: превосходное полупальто из верблюжьей шерсти цвета антикварного эбонитового телефона, — с шалевым воротником, поясом из искусственной замши и замечательно большими карманами (в карман с успехом поместился бы “Хеклер и Кох”, если бы Филипп дошел до такого края паранойи, когда даже на свидание являются с оружием); ослепительно белое кашне из шелкового твида с бахромой; и, наконец, классическое английское кепи — в цвет пальто и малозаметную клетку. Всей информацией, связанной с материалами и моделями одежды, Филипп был обязан Долорес. Девушка ему понравилась. Жаль, ее несколько портил слишком маленький подбородок, чуть скошенный назад и, — несмотря на общую субтильность печального создания, — двойной. Печаль девушки была запрятана глубоко внутри и наружу почти не прорывалась, но Филипп ее ощущал все равно.

Он осмотрел себя в зеркало и остался доволен. С одной стороны, его новый костюм отдавал какой-то пейзанской интеллигентностью, невыразимо приятно волнующей буколическую составляющую его сущности. С другой стороны, костюм был достаточно респектабелен для урбанистической среды мегаполиса, выгодно отличаясь в то же время от вульгарно-кичливой униформы современных скороспелых нуворишей и бандитов.

На ценники благоразумный Филипп старался не смотреть.

Выйдя из магазина с двумя фирменными пакетам “FIVE-O'CLOCK” в руках, он увидел киоск, торгующий живыми цветами, и, не раздумывая, купил белую розу с желтовато-розовой каймой на длинном стебле. Вернулся и преподнес розу Долорес. “Все будет отлично, поверьте”, — сказал Филипп грустной девушке широко улыбаясь. Она взяла цветок, руки ее безвольно упали, роза выскользнула, и она горько разрыдалась. Другие девушки-консультанты тут же увели ее, а охранник посмотрел на Филиппа с плохо скрытой угрозой. Филипп огорчился.

Когда он уходил, роза продолжала немо лежать на полу — как напоминание о вечном человеческом одиночестве.

* * *

Беглецы со всех ног устремились в спасительную щель. Они, наверное, уже почувствовали себя в безопасности, когда ароматная пенная волна накрыла их с головой. Сперва они барахтались, пытались выбраться из липкой пузыристой массы, но безуспешно. Движения их с течением времени становились все более и более вялыми, и наконец они замерли.

— Вотще! — заорал Димчик. — Вотще, отвратительные создания! Смерть вам! — Он улюлюкнул от избытка чувств и закрыл тюбик с муссом для укладки волос колпачком. — Прикинь, у них дыхательные отверстия заклеиваются, и — пишите письма! Страш-шная кончина, не хотел бы я на их месте оказаться. А ты?

— Ответ однозначно отрицательный, — сказал Филипп, который тоже не алкал, чтобы его дыхательные отверстия заклеивала какая-нибудь пенная пакость. — Развел ты, братец, без меня свинарник. Инсектарий, да и только… Тараканы! Подумать только! Да у тебя, глядишь, и клопы с блохами отыщутся, коли пошарить?

— Нету клопов, — сказал Димчик убежденно. — И блох тоже нету. А тараканы от соседей приходят, там ньюменов каких-то поселили. Ужасных нерях.

— Сам-то каков? — пробурчал Филипп, пытаясь разобраться с новеньким, с иголочки, шейным платком. Платок не давался. — Сколько раз ты без меня пол мыл? Что пол… посуду, а? Самоед ты, Димка! Дикарь!

— Каков лингам, таков и сам, — парировал Димчик заимствованной и немилосердно перевранной остротою. — Дикарь в жизни бы не допер тараканов муссом поливать. Он бы их ловил и пожирал с чавканьем. А я, между прочим, воспользовавшись всей мощью мыслительного аппарата младшего научного сотрудника, смекнул, чем с этакой напастью бороться, да поэкологичнее. Ошибки, конечно, тоже были… Сначала я их какой-то химией травил, вроде дихлофоса, но они от нее только бодрее делаются, а я наоборот — болею… Вообще-то мне Ксения про мусс подсказала, — добавил он потом честно. — Дай-ка, руки твои корявые. — Он быстро и красиво повязал платок. — Колись, толстый, сколько лавэ за прикид отстегнул?

Филипп выразительно застонал. Димчик сочувственно потрепал его по плечу.

— Она красивая?

Филипп многозначительно закатил глаза.