Имя потерпевшего - никто

- Вы говорили, что Софья Илларионовна была старенькой и слабой. Это действительно так?

- Да, конечно. Ей же столько лет было! Она даже в булочную на соседней улице с трудом ходила.

- Понятно. Выходит, она не могла съездить в Купчино сама, без вас?

Снова пауза. Глаза Сурикова опять стали ледяными, но на этот раз Татьяна увидела в них не протест, а ужас.

- Могла или не могла? - повторила она настойчиво.

- Ее могли отвезти обменщики, - выдавил наконец Суриков. - Посадили в машину и отвезли посмотреть квартиру. А я в это время на работе был.

- Могли, - легко согласилась Татьяна. - Но я не понимаю, как вы могли об этом не знать. Она что же, съездила, посмотрела квартиру, в которой вы собирались жить вместе, и ни слова не сказала вам об этом? Простите, плохо верится.

- Она скрытная была, - пробормотал Суриков, глядя куда-то в пол. - Не все мне рассказывала.

Татьяна поняла, что парень начал врать, и решила не запутывать его еще больше. По крайней мере понятно, какие факты нужно проверять в первую очередь. А поймать его на лжи она всегда успеет.

Татьяну очень интересовал вопрос о Зое Николаевне Гольдич. Кто она такая и почему Бахметьева оформила на ее имя генеральную доверенность? Родственница? Хорошая знакомая, которой можно доверять? Следователь, который вел дело раньше, почему-то этим вопросом не задавался, во всяком случае в протоколе допроса Гольдич ничего по этому поводу сказано не было. Однако первая же попытка вызвать Зою Николаевну на допрос бесславно провалилась. Гражданка Гольдич как в воду канула. В протоколе и в приложенной к делу генеральной доверенности стояли паспортные данные, которые при проверке оказались липовыми. И по указанному адресу она никогда не проживала.

Это Татьяну озадачило. Как же так? Выходит, дамочка ходила с поддельным паспортом? И ни нотариус, заверявший доверенность, ни следователь этого не заметили. Впрочем, как они могли заметить? Хорошую подделку на глазок не выявишь, а посылать запрос им и в голову не пришло. Но ведь следователь же сумел ее допросить, вот и протокол в деле лежит, значит, как-то он ее всетаки разыскал. И, вероятно, без особого труда, иначе точно так же, как теперь Татьяна, запросил бы соответствующую службу и выяснил, что данные липовые.

Следователь Валентин Чудаев, однако, этих надежд не оправдал. Ему, как оказалось, даже не пришлось разыскивать Зою Николаевну.

- Она сама явилась, - сказал он Татьяне. - Узнала, что Бахметьеву убили, и пришла ко мне. Дескать, готова ответить на все вопросы, поскольку была знакома с покойной. Хоть и не близко, но вдруг может быть чем-то полезна следствию. Тем более квартирант у Бахметьевой был больно подозрительный. Все советовала нам взяться за него покрепче.

Это было уж совсем странно. В практике самой Татьяны Образцовой такого ни разу не случалось, чтобы свидетель, до которого еще не добралась милиция, сам добровольно являлся давать показания.

- А кем она приходится Бахметьевой, ты выяснил? Почему старушка оформила на нее генералку?

- Какая-то знакомая, имеющая опыт в оформлении квартирных дел. Таня, ты не там ищешь, - поморщился следователь, - убийца - Суриков, это однозначно, его надо дожимать, а не в обменных вопросах ковыряться.

- Что ж ты сам его не дожал, если тебе все понятно?

- Да руки не доходили. Тут такие дела висят - только за голову хватаешься. Банкиров убивают, депутатов, меценатов и еще хрен знает кого, начальство давит, пресса вопит, из аппарата мэра каждый день звонят, отчета требуют. Да что я тебе говорю, ты сама все знаешь. А старушка - это так. Кто она? Никто. За нее шкуру не снимают. Я с этим Суриковым проковырялся несколько дней, на предмет участия в преступной группе его тряс, а когда понял, что он - просто дурак-одиночка, тогда другими делами занялся, более важными. Ну что ты на меня так смотришь?

- Ничего, - вздохнула Татьяна. - Все понятно.

Все действительно было понятно. К сожалению, реальная жизнь, в которой приходится существовать работникам милиции, была далека от той идеальной картины, при которой имеет смысл говорить о морали и нравственности. Следователь и оперативник не могут разорваться на несколько частей, как и не могут растянуть одни сутки на неделю. Работы много, сделать все как следует они не успевают, и приходится делать выбор, при котором хотя бы собственная шкура уцелеет. Можно, конечно, их за это порицать, но нельзя с этим не считаться. Чтобы заставить следователя довести до ума такое дело, как убийство Бахметьевой, нужно действительно поставить его в положение, при котором не закончить дело просто нельзя. Вот Татьяну и поставили. Она отлично знала, что арестованные, бывает, сидят в камере по полтора года, пока дело с грехом пополам дотащат до суда. Или приостановят, а арестованного выпустят. Пусть еще спасибо скажет, что выпустили.

- Слушай, - внезапно спросила она, - а почему вопрос о генеральной доверенности выплыл только у тебя? Разве тот следователь, который первым принял дело, этим не занимался?

- Не знаю, - отмахнулся Чудаев, - я не вникал. Не до того было.