Имя потерпевшего - никто

Слава Богу, это она, следовательша. Можно перевести дух.

- Здрасьте, Татьяна Григорьевна, - радостно заявил Суриков прямо с порога. - А я уж беспокоиться начал, что мое дело опять кому-то новому отфутболили. Чего же мне так не везет, а? Никому я не нужен, все меня спихнуть подальше хотят. Спасибо, хоть вы от меня не отказались.

- Здравствуйте, Суриков, - сухо сказала она. - Садитесь. Времени у нас с вами мало, поэтому будем его экономить. Давайте начнем все сначала, но в хорошем темпе, не будем застревать там, где и так все понятно. Договорились?

- Чего это сначала-то? - принялся дурачиться Сергей. - Давно уж к концу пора подбираться да освобождать меня вчистую, а вы опять сначала. Не надоело вам?

- Мы же договорились, - недовольно поморщилась Образцова, - не тратить время зря. Приступим. Как вы добирались до Москвы, поездом или самолетом?

Ему показалось, что он оглох. Кровь бросилась в голову, в ушах зашумело. Какая Москва? Как она узнала?

- Я повторяю вопрос. Как вы добирались до Москвы? Мы договорились, Сергей Леонидович, что время будем беречь, поэтому ставлю вас в известность, что вас видели в доме, где произошло убийство, описали довольно подробно, а потом опознали по фотографии. Вы там были, это установлено. И оставили на месте убийства отпечатки своих пальцев и ботинок. Мне в третий раз повторить вопрос, или вы ответите?

- Поездом, - почти прошептал он и сам удивился тому, как тихо прозвучал его голос. Ему казалось, что он сказал это довольно громко.

- Как вы вошли в квартиру Шкарбулей?

- Дверь была не заперта. Я...

- Да?

- Я не убивал их. Они уже были... когда я пришел... Я испугался.

- И что сделали?

- Ушел.

- Долго пробыли в квартире?

- Нет... Я не знаю... Я испугался. Недолго. Минут пять, наверное.

- Что было потом?

- Поехал на вокзал. Сел в поезд.

- Билет купили перед отходом поезда?

- Нет, у меня был уже. Я здесь купил сразу туда и обратно. Я не убивал, честное слово! Я не убивал! Они уже были мертвые, когда я пришел! Лежали в луже крови! Ну почему вы мне не верите?

- Вы были раньше знакомы с кемнибудь из семьи Шкарбуль?

- Нет.

- Зачем же вы к ним пришли?

Он молчал. Что он мог ей сказать? Что пришел их убить?

...Кроме телевизионных программ, содержащих криминальную хронику и другую такого же рода информацию, старуха Бахметьева обожала детективы. И смотреть, и читать.

- Зло должно быть наказано, - заявляла она Сергею.

Посмотрев фильм, в котором преступнику удавалось ловко обойти полицейских, она недовольно ворчала:

- Плохое кино, неправильное. Нельзя совершать преступления безнаказанно. За содеянное зло должно следовать возмездие, это закон, по которому устроен мир, и нарушать его никому не дано.

Суриков только посмеивался про себя над старухиной несовременностью. Но однажды решил ее поддеть:

- Если вы так твердо считаете, что любое зло должно быть наказано, то что ж вы своей невестке все с рук спустили? Сами же говорили, что она вас смертельно оскорбила и унизила. И денег своего родного сына вы так и не увидели, она все к рукам прибрала. Выходит, для кино у вас одни законы, а для вашей собственной жизни - другие?

Реакция Бахметьевой была неожиданной. Она медленно подняла голову и внимательно посмотрела на Сергея, потом запавшие губы раздвинулись в странной улыбке. Суриков никогда раньше не видел, чтобы Софья так улыбалась, хотя прожили они вместе уже года полтора.

- А кто тебе сказал, Сереженька, что ей это с рук сошло? Нет, не простила я ее. И жду, когда она будет наказана.

- Да кто ж ее накажет, интересно знать? - продолжал насмешничать он. Ему вовсе не хотелось обидеть хозяйку, он был очень к ней привязан и относился к старой женщине со всей теплотой и нежностью, на которые вообще был способен. Но был он еще слишком молод, чтобы уметь точно чувствовать ту грань, за которой кончается шутка и начинается разговор всерьез. Бог, что ли? Так вы же в Бога не верите, СофьЛарионна, вы и в церковь не ходите. Нет, что-то у вас концы с концами не сходятся.

- Ну что ж, буду ждать, пока найдется человек, который их вместе сведет, - бросила Бахметьева загадочную фразу. - Мне самой-то это уже не под силу. А закон - он действует обязательно, другое дело, хватает ли у человека терпения и сил дождаться. Ну, мне, Сереженька, терпения не занимать, если уж я двадцать лет лагерей и поселений вытерпела и не сломалась, если я своего сына любимого двадцать лет не видела и не сошла с ума, если его смерть пережила, то и справедливости дождусь.