Имя России. Духовная история страны

Но это не скоро. Пока мы еще и близко не мыслим себя преемницей Византии, до нашей теории Третьего Рима еще почти пять веков! Это теперь, с пройденного расстояния, можно увидеть, как загодя Промысел готовил нашу страну к этой миссии – стать вместо Византии самым сильным православным государством на планете, а значит, охранителем всех православных в мире.

Разделение Церквей позволит русским скорее осознать эту свою миссию. Мы получили православие тогда, когда стало понятно, что нам его не только исповедовать, но и защищать. Для этого мы должны были пламенеть новой верой. Со всей присущей нам страстной горячностью мы начинаем строить страну по-новому – окрыленная христианством и его развивающей силой, всего за несколько лет Россия превращается в мировую державу и совершает великий рывок!

«Большой рывок» России

В XI веке мы уже опережаем Европу во всем: в размерах государства, в развитии городов, быта, в гигиене, юриспруденции. Но более всего – в нематериальном: в развитии культуры и грамотности. Вот яркий пример. Дочь Ярослава Мудрого, Анна Ярославна, выданная замуж за короля Франции Генриха I, писала своему отцу из своего дома в Париже: «В какую варварскую страну ты меня послал; здесь жилища мрачны, церкви безобразны и нравы ужасны». Ее четкие, ясные буквы стоят рядом с крестами неграмотных королевских чиновников, придворных и самого короля Генриха I – они не умели писать и вместо росписи ставили крестики. После смерти Генриха I в 1060 году русская княжна поселилась в замке Санлис, расположенном в сорока километрах от Парижа. В этом городе Анна Ярославна основала женский монастырь и церковь. На портике сохранившейся церкви и теперь цело лепное изображение русской княжны во весь рост с маленькой моделью основанного ею храма. Надпись на цоколе гласит: «Анна Русская, королева Франции, воздвигла этот собор в 1060».

Так мы вошли в семью христианских народов. Следом за Анной другая внучка Владимира вышла замуж за венгерского короля. Норвежские князья вступают с нами в родство.

После Крещения Русь становится каменной. В ходе масштабного каменного строительства будут созданы города Владимир-на-Клязьме, Белгород, Переяславль. Иноземцы, проплывавшие в те времена по пути из варяг в греки, называли Русь страной городов именно из-за их неслыханного множества: Новгород, Псков, Полоцк, Витебск, Смоленск, Друцк, Минск, Любеч, Чернигов, Киев, крепость Юрьев (нынешний Тарту). Они были созданы уже к 1030 году! А ко времени татаро-монгольского нашествия у нас было около трехсот городов.

Культурное развитие на Руси затронуло не только знать. Созданная Церковью письменность была доступна всему народу. Новгородские берестяные грамоты (XI–XV века) – древнейшее свидетельство нашей гражданской письменности. Это обыденная переписка между простыми людьми, но она говорит о том, что грамотность была распространена среди населения. Есть среди грамот и книжицы с записью молитв.

Первые книги на славянском – это только духовная литература. Ее влияние на русских людей было колоссальным. Это отсюда в нашей крови особое сакральное отношение к Слову. Слово – священно. Слово открывает Правду обо всем – о жизни, о нас самих, о ходе вещей, о Боге. Мы – народ Слова. Вся великая русская литература в будущем будет вдохновлена Писанием.

Наш язык сохранил следы воцерковления народа. Например, слово «безобразие» означало потерю образа Божьего, то есть отвратительный поступок. Выражения «непутевый» или «беспутный» указывали на слова Иисуса: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14:16).

Христианство вдохновило и науку на прорыв. Многие школы, а позже и университеты, как на Руси, так и на Западе рождались Церковью. Все открытия неизменно тогда посвящались Богу. Поэтому противопоставление религии и науки – надуманное. Есть ученые, которые считают, что без религиозного вдохновения наука и сейчас только теряет. Вот слова философа, богослова и математика Виктора Тростникова:

«Не будь христианства, не было бы осознания человеком своего богоподобия; не будь такого осознания, не было бы дерзновенного человеческого творчества; не будь такого творчества, не было бы математического анализа; не будь анализа, не было бы ни одной точной науки…