Имя России. Сталин

Бардин мог компетентно сравнивать условия работы в старой России, в США и в новой России, и заканчивал он своё предисловие к книге Л.И. Гумилевского следующими словами:

«Сегодня, в годы четвёртой сталинской пятилетки, необходимость ряда мероприятий для поднятия инженерно-технической культуры в нашей стране на ещё более высокую ступень не вызывает сомнений. Мы должны приветствовать всё, что может помочь нам в этом хорошем деле…»

Гумилевский же в авторском предисловии писал:

«Великая Октябрьская революция, победа социализма в нашей стране высоко подняли в советских людях чувство национального самосознания, национальной гордости.

В наше время восстанавливается историческая справедливость. Мы, советские люди, наследники лучшего, что дала культура русского народа, говорим о ней ту правду, которая на протяжении многих лет извращалась и попиралась в угоду правящим классам старой России, преклонявшимся перед всем иностранным… Это раболепие и связанное с ним неверие в творческие силы народа отражали экономическую зависимость царской России от капиталистов Запада…

Развиваясь в… условиях… засилия иностранцев, реакционного самодержавия и экономической отсталости, русская наука и техника вносили в сокровищницу знаний всего человечества огромный, зачастую решающий вклад…»

Гумилевский говорил в предисловии о том, что иностранцы без стеснения присваивали себе русские открытия, что итальянцы приписали изобретение радио Маркони, американцы славят Эдисона, не упоминая о первой лампе накаливания А.Н. Лодыгина, «да и сейчас придуманную русскими инженерами электросварку рассматривают как безымянное достижение американской техники…»

Он писал:

«Замалчивая приоритет русских изобретений и открытий, иностранцы не встречали должного отпора со стороны раболепствующих перед ними кругов старой России. Так творилась лживая легенда об отсталости и несамостоятельности русской инженерно-технической мысли. Насколько такое представление о русской инженерии противоречит действительности, читатель увидит с первых же страниц этой книги»…

Однако внимательный современный читатель с первых же страниц книги — начиная с предисловия И.П. Бардина — может увидеть также, насколько противоречит действительности давно устоявшееся представление насчёт того, что в СССР Сталина нельзя было трёх строчек опубликовать, чтобы в одной не прославлялся Сталин.

Так, в предисловии Бардина присутствие имени Сталина ограничивалось упоминанием в вышеприведённой цитате задач четвёртой сталинской пятилетки.

В предисловии же самого Гумилевского Сталин был упомянут тоже лишь однажды. Да и то — косвенно: когда Гумилевский писал о том, что его в работе над книгой о русских инженерах особо «привлёк огромный материал об особенном, неповторимом национальном характере русской творческой мысли», он очень к месту привёл цитату о сути национального характера из классической работы Сталина «Марксизм и национальный вопрос».

Сталин написал её, к слову, в Вене в январе 1913 года.

Причём и далее, в тексте книги, даже когда речь шла о советском периоде, никаких славословий Сталина у Гумилевского не наблюдалось… Он писал об изобретателе дуговой сварки Бенардосе, об учителе Менделеева, Бекетова, Меншуткина Воскресенском — «дедушке русской химии» и о самом Менделееве, о кораблестроителе Крылове и авторе Шаболовской радио-, а позднее и телебашни Шухове, о самоучке Кулибине и учёном-мостостроителе Журавском, о советском конструкторе авиадвигателей Микулине, строителе Военно-Грузинской дороги Статковском и о многих других — всего в книге рассказывается о деятельности 96 русских учёных-«прикладников» и инженеров…

Но в адрес Сталина — великого вождя советских инженеров — автор книги «Русские инженеры» никаких дифирамбов не допускал. И это предметно доказывало: людям, занятым нужным и конкретным делом, людям дела в СССР не было нужды захваливать Сталина. Это болтунам, чтобы скрыть своё ничтожество, приходилось курить «вождю» фимиам, отыскивать «восторженные» эпитеты и т. д.

Сталину это было не нужно — он ведь и сам был человеком дела. Отсутствие же его имени уже в авторском предисловии было тем более показательным, что Сталин принял в судьбе книги Гумилевского самое прямое участие… Но — не только Сталин…

И ВОТ ТУТ-ТО и кроется самая пикантная — для нынешних «демократов» — деталь из предыстории книги Льва Гумилевского. 2 января 1946 года её рукопись рекомендовал Сталину не кто иной, как академик П.Л. Капица. В своём очередном письме Сталину он аттестовал книгу в следующих выражениях: