...Имя сей звезде Чернобыль

… Нужна фраза-рефрен, равная: «Да святится имя твое!..» Со словом «брат»… Или: ты и я — мы одних кровей!

Ты и я — мы одно.

Брат, без тебя мир пуст… меня нет… я себе не нужен… останься хоть ты.

Брат, оставайся хотя бы ты!

Брат-враг, хотя бы ты оставайся, и я — в тебе!

— Ты мой убийца, Каин, но в детях твоих, внуках я возникну снова!.. Ты моя единств/енная/ теперь надежда…

Каин, ты брат мой! Живи хоть ты, Каин! Роди и моих детей, брат мой Каин!

Роди детей моих, Каин!..

Что вмешается? Цветы? Они, должно быть, объективизация чего-то, что в самих нас. Они и союзники, и враги наши…

… Да, через цветы. Вначале — это просто цветы. Хотя и зловеще непонятные, как бы из «фантастики», но и «генетика» атом/ного/ века, мутация.

Потом в них, через них — то, что происходит в людях, с людьми. «Объективизация» или лучше — экран в них происходящего.

Первый намек: они появились в ту ночь. (Что это — Ее внутр/еннее/ состояние, вначале ей непонятное?)

Они «аукнутся», когда появится Третий…

Он тоже выстрелил и с последним ужасом просит: не надо! Не надо! Смотрит, упадет ли — с мольбой, ужасом: «Ну, хоть ты не падай!» Падая, молчит. И еще: «Боже, роди моих детей!»

Я и сам иногда гов/орил/ с Нею на этом языке — на этом и др/угих/. Какие-то фразы. Мы тем, м.б., неосознанно разрывали кольцо полного одиночества. Одиночества народа — пусть из Адама и Евы состоящего — на пустой земле. В Библии: как Адам почув/ствовал/ себя одиноким и Бог создал Еву.

Но они не помнили, что уже были — что уже 6 млрд. было. Мы знали, помнили.

Как мешали порой друг другу: народы, соседи! Потому что не верили, что можно в недавней «коммуналке» остаться в один миг — одинокими…

Да, нас теперь трое. Отныне — трое. И всё изменилось. Я это чувствую, хотя он еще не сказал ни слова. Не сделал ничего.

История началась с третьего. Пока двое, истории нет, не было и в Эдеме.

Нужен кто-то, смотрящий посторонним взглядом…

14.10.82 г.

Вторую часть в третьем лице?…

… В третьем лице интересно и потому, что никаких желтых цветов не видно нигде. Островной пейзаж.

Чел/овек/ занят у костра, угли. А на др. конце — двое. Заняты семейной трапезой.

Начать с эпически обстоят/ельного/ описания этого самого острова.

И потом только свести с тем, о чем в первой главе — что это и есть те, трое.

Давно думаю, что назвать можно и так: «Желтые цветы». Чтобы не так в лоб прямо, как «Дети Авеля».

Представляет, что убьет полчеловечества, ведь их только двое! Но понять это мешает боль, обида, чувство правоты. А если я стерилизован — то и всё человечество. Но правота!

Кончить, б/ыть/ м/ожет/, так: «Этого, конечно, не было. Но главное и быть не может: не уцелеть, не спастись от радиац/ионной/ смерти даже двоим-троим не удалось бы!»

Помнит, что читал: взорвать одну водород/ную/ бомбу, и на Земле генетичес/кие/ уродства так же стали бы распространенными, как и рак сейчас.

Это — одну!

Стоят друг против друга. Внезапный страх, что убьет! Не его, а он убьет. Его — но как кого-то. И звука боязнь. Снова впервые прозвучит. И сейчас после всего, что уже было, какой это страшный звук — выстрел.

Из «Песни Песней» — в повесть. И — Купалы. Они как бы перед целым миром, которого нет.

Читает ей стихи — «Она и Я».[179] На бел/орусском/. И Дездемону — на английском.

1983

Эпиграф к повести: «Дети Авеля»: «Прежде всего запомните: мы будущего не описываем — мы его предотвращаем» (Рэй Брэдбери).

А если устроить второй апокалипсис. После дуэли, когда Он всё же стреляет и…

Сообщить: на дне моря установка (одна из немногих), мстительный разум создал их, чтобы каждые 20 лет они взлетали, снова и снова, и рвались над победителями. Установили их как раз сами победители, но снять не сумели, не смогли, потому что вымерли от послеатом/ных/ последствий.

(Питаются Он и Она — насекомыми, травой — и всё).

Дж. Шелл. Судьба Земли.

Сначала тысячи солнц, а затем — тьма кромешная. Остаются — трава и насекомые (пища). Тихие процессии, безумные. Огненный шторм над лесами. Радиация съедает и растения (деревья, травы).

Разруш/ена/ противосолн/ечная/ защита, и все ослепли. Животные, люди. Планета слепых!

(А не этим [ли] кончить [повесть]: готовится к дуэли, и тут — приходят оба, ищут его — ослепли. И сам, чувствует — слепнет. И с насекомыми то же происходит — слепнут. Этим и кончить.)

А что если повесть назвать «Героическая кровь Каина»[180] (из Гердера[181])?

Ева дала начало (биологическое) роду человеческому, потому что не умела и не хотела думать о последствиях — т. к. была женщиной. И эта, моя, не думает и готова закрыть род человеческий, и тоже потому, что женщина. Так кто же они и что? Из «антимира» и т. п. бреда.

1984

… Теперь — атомная тема. Но довольно других уговаривать словами (публицистикой), надо делом, самому (повестью, которая залежалась в столе).

Возвращайся, друг, к «Героической крови Каина».

8.8.84 г.

«Атомная зима» — лед, снег. «Марсианская» пыль, буря над землей покроет лед плотной подушкой.

На этом «ландшафте» жизнь острова, где Он и Она.

Похолодание на острове запоздало на 2 месяца. (За счет океана).

1985