...Имя сей звезде Чернобыль

Зараженность наших земель, то есть посевных площадей, от 45 до 100 кюри на 1 кв. км и выше. (А допустимая норма в пределах 1–5 кюри — так, кажется, по таблицам ученых. — А. А.) На днях обследовали наших детей. В результате обследования выявлено много больных детей: гипоплазия щитовидной железы I и II степени, увеличение лимфоузлов, анемия, сердечные и нервные расстройства. Врачи сказали, что немедленно надо отселять. Но это сказали врачи и знаем мы. А знает ли об этом Минздрав? Нам сказал обком, что отселение будет через два-три года. А не слишком ли поздно и так уже отселять, не то, что ждать еще три года. Если это угрожает здоровью населения, надо подселять людей в другие районы, в хозяйства, где есть жилье. Мы думаем, что такие хозяйства есть. И мы готовы уехать куда угодно, лишь бы сохранить здоровье детям и самим еще пожить ради своих детей. Пусть нам выплатят компенсации за дома, и мы сами можем трудоустроиться, где кому будет возможность.

По этому поводу мы писали много писем в ЦК КПСС, в ком. общества Кр. Креста, Охрану материнства и др. инстанции, но ответа до сих пор не получили. Видимо, они остались глухи к нашей беде.

А ведь на беду Армении откликнулся весь мир. И им строят. А у нас некому строить, так как наши люди работают в Армении… Автор письма Руденкова Е. М. и другие жители». Так вот у меня вопросы.

1. Правда ли то, в чем жители Могилевщины убеждены (и что подтверждают серьезные ученые), а именно: правда ли, что удаленные от Чернобыля районы Могилевской области — Краснопольский, Славгородский, Чериковский, частично Костюковичский, Быховский, Климовичский и некоторые другие (а также часть Брянских районов) — получили столь угрожающую дозу радиации по той причине, что на них посадили чернобыльскую тучу? Расстреляли ее и посадили. Ту, которая неслась к Москве. Да, восьмимиллионную столицу надо было спасать от «мирного атома». Спасать надо было. Но также и жителей районов, принявших на себя чужую беду. И не три года спустя. Ну а уж если получилось, что три спустя, тогда не медля ни минуты больше. Да, но финансы, все знаем, как круто с этим. Знаем, а потому не только вопрос, но и предложение.

В других странах повелось так: ты отравил, ты заразил, ты и платишь, возмещаешь ущерб. Потому-то в соседней Финляндии нет того, что творится с Ладогой, хотя лесная и целлюлозная промышленность у них не нашей чета — страну кормит.

Раз и мы становимся правовым государством, тогда недостающие миллиарды для спасения лимфоузлов и щитовидок детей Могилевщины, Гомельщины, Брянщины дать обязаны вы, министерство «мирного атома». Спросите: а где мы их возьмем? В других странах ответили бы: а где хотите, там и берите. Но можно и помочь, посоветовать: не построите одну-две АЭС — меньше закрывать придется! (А закрывать не дешевле стоит, чем построить.) К тому, кажется, идет: Министерство атомной энергетики можно будет именовать Министерством демонтажа АЭС. Почему так получилось — особый вопрос.

Здесь же вопрос, вот какой:

1. Согласны ли вы, ваше ведомство, взять на себя финансовую часть той беды, которую оно же и обрушило на ни в чем не повинных жителей сотен деревень и городишек?

2. Ситуация, в которой оказались люди названных (и многих не названных здесь) районов — результат не сегодня установленной секретности на всё и вся, но особенно там, где пахнет ведомственной вседозволенностью. Мы уже пришли к пониманию (и хочется надеяться, что это найдет отражение в работе Съезда народных депутатов и в законодательных актах нового Верховного Совета), что сокрытие от страны, от граждан, а иногда и от самого правительства нужной информации, приводящее к тяжелым последствиям, — служебное, а то и государственное преступление.

В связи со сказанным вопрос к вам, руководителям атомной энергетики: кто персонально или какие звенья аппарата, вашего и других, прямо повинны в происшедшем, должны ответить за столь непростительное трехлетнее пренебрежение здоровьем и интересами тысяч и тысяч людей? Или если безобиднее ставить вопрос: как получилось, что получилось так?

08.05.1989

«Мы-то переживем, но дети…»

Думаю, что причина общественного резонанса на мои статьи и выступления о Чернобыле — не в каких-то стилистических достоинствах, а в самой проблеме. Прорвало плотину людского горя, гнева, страха, опасения за жизнь своих детей, плотину родительских чувств. Когда произошла трагедия в Чернобыле, у жителей Белоруссии не терялась надежда, что дело поправимо, ситуация прояснится: либо их переселят в безопасные районы, ученые, врачи, государство защитят их от радиации. Защитят их — и особенно их детей, ведь люди привыкли рассуждать так: «Мы уж как-нибудь переживем, чего мы только не испытали — и коллективизацию, и войну, и фашистские лагеря прошли, и „родные“ сталинские… Но дети… Детям-то каково!»