Имя – Смерть

И еще раз покричала, но негромко, чтобы не разбудить соседей. Она уже в тот миг поняла: что-то случилось. Набросила на халат пальто и прямо как была, в тапочках, побежала вниз. На улице – пустота, в лужах блестят огни фонарей. И ни души, никого. Она побежала направо, налево, она металась туда-сюда, не понимая, где его искать, куда он пропал. И нашла его наконец за торцом их дома. Он лежал под стеной, повернувшись на живот, согнув ноги. Подумала сперва, что ему плохо с сердцем или что упал и сломал ногу, руку…

– Костя! Костенька! – Она пыталась растолкать его, поднять, посмотреть в лицо. А он молчал. Потом она увидела кровь – много крови. Поняла, что надо вызывать «скорую», милицию… Но как она могла его тут бросить? Одного?!

Потом она все же каким-то чудом оказалась дома.

Как туда прибежала – не помнила. Стала звонить в милицию, потом в «Скорую», потом опять в милицию – ей казалось, что они очень долго не едут. Побежала назад, к мужу… Потом вокруг нее оказалось много народу. Мигали синие огоньки на машинах, слышались громкие переговоры по рации. Она стояла в ледяной ноябрьской луже, утонув в ней по щиколотку, и не чувствовала холода. Потеряла тапочку, наклонилась, нашла ее, обулась, пошла домой. Вот и все. А потом был следователь, дурацкие вопросы, звонки с телестудии, деньги, собранные Костиными сослуживцами. И такие быстрые похороны, все на скорую руку… Никто из его сослуживцев не остался на поминки, хотя она всех звала, на кладбище заглядывала каждому в лицо, говорила:

– Пожалуйста, зайдите…

Никто не захотел. Все врали, отводя глаза, что срочная работа, что они не смогут, что теперь, когда выпускающего редактора нет, на всех наваливается новый груз забот…

Она вернулась домой одна. И вот только теперь, стоя в пустой квартире, она обнаружила, что Плюшка пропала.

Ирина ходила по квартире, искала в самых немыслимых местах, звала:

– Плюш, Плюш, Плюш… Ничего не понимаю!

Плюш, Плюш, Плюшенька…

Она пыталась вспомнить, когда в последний раз видела собаку, когда с ней гуляла. В голове был полный сумбур. Она сходила на кухню, где стояла Плюшкина еда. Проверила миску – полно засохшей гречневой каши. А когда она варила кашу? Как раз в тот день, когда Костю убили. Плюшка получила свежую порцию… И не успела ее съесть. Значит, собака убежала тогда же, вскоре после того, как вернулась домой без хозяина… Убежала с волочащимся поводком… Ведь квартира долго стояла открытой. А Ирине в ту ночь, конечно, было не до собаки.

– Еще и собака! – сказала она, и это как будто сломало в ней последнюю плотину – женщина опустилась на табурет и разрыдалась. Все эти дни не получалось заплакать, ходила будто каменная.

А вот теперь удалось… Она плакала с наслаждением, она изголодалась по слезам, ей это было необходимо.

Зазвонил телефон. Ей не хотелось подниматься, вытирать слезы, отвечать. Но она все же сделала это.

Услышала знакомый мужской голос:

– Ирочка, ты одна?

В первый момент она не нашлась что Ответить.

Потом все же выдавила из себя:

Ты что – газет не читал?

– А что? – удивился звонивший. – Война, что ли, началась?

– Костю убили.

– Костю?! – На том конце провода с трудом усваивали новость. – Какого? Твоего, что ли?

– Моего?! Он сейчас уже ничей! Ничей! Никому он не нужен! Никто из этих… Оттуда… Даже на поминки не остался!

– Так ты одна? – настаивал звонивший.

– Да! – истерично выкрикнула Ирина. – Да, я теперь одна – радуйся! – И бросила трубку.

Ее трясло, но слезы высохли. Она знала – приедет. Не знала только, открывать ему дверь или нет.

И в конце концов, чтобы не мучиться этим вопросом в последний момент, подошла к двери и отперла все замки. Оттянула в сторону защелку, зафиксировала ее и оставила дверь приоткрытой сантиметра на три. После чего вернулась в спальню, открыла шкафчик для постельного белья и вынула из-под стопки отглаженных простыней плоскую бутылку виски. Отвинтила крышку, присосалась к горлышку. Стало как будто полегче. К таким «утешениям» она привыкла уже давно, но алкоголиком себя искренне не считала.

Ирина легла на постель, закрыла глаза. Света она не зажигала. На улице почти стемнело, день выдался очень пасмурный, черный день. Во всех смыслах черный. Она замерзла на кладбище и, чтобы согреться, еще раз основательно приложилась к бутылке. Теперь ей было совсем хорошо. Она знала – он приедет.

– Ты с ума сошла?!

Она так и подскочила, услышав над собой резкий голос. Оказывается, ей удалось задремать, и она не заметила, как он вошел. Над кроватью маячило темное пятно, пятно потянулось к изголовью и включило настенное бра. Ирина зажмурилась, закрыла глаза ладонями, отвернулась:

– Убери!

– Ты с ума сошла, – повторил он, скидывая пальто и садясь рядом с ней на постель. – Открыла дверь настежь, я уже думал – тебя тоже убили!

– Глупости.

– Никакие не глупости, надо быть осторожнее!

Что ты говорила про Костю? Это все правда?

– Его убили. Это было во многих газетах. Ты прозевал такое событие… – Она села на постели, все еще стараясь отвернуться от света. – Голова просто раскалывается.

Он увидел бутылку рядом с ней на одеяле, поднял, поболтал.

– Виски?