Имя - судьба: книга для родителей и крестных

В 1307 году был арестован орден Тамплиеров, подготовлявший ниспровержение христианства во имя взращенного в его недрах древнего манихейства. Вместе с религиозным переворотом подготовлялась величайшая социальная революция, имевшая перестроить облик всей Европы. Но орден был разгромлен, а великий магистр его Я к о в Моле был сожжен на медленном огне 18 марта 1314 года. Но влиянием ордена, имевшего огромные связи, эта казнь была отсрочена и из тюрьмы заключенный вел широкую организационную деятельность. Плодом ее были четыре великие масонские ложи: в Неаполе — восточная, в Эдинбурге — западная, в Стокгольме — северная, в Париже — южная. Тайное общество принесло клятву вечной ненависти французскому королевскому дому и католической Церкви, а также и вообще началам монархии и церковности. Эту свою ненависть вместе с девизом: Liberté, Egalité, Fraternite оно понесло через века и передало великой революции[19].

От имени Моле может быть отчасти понятным пристрастие этого тайного общества ко всему, что носило имя Якова; но далеко не все совпадения тут могли зависеть от человеческих пристрастий, как бы они ни были горячи. Так ни от чьих намерений не могло зависеть имя признанного вдохновителя французской революции — Жана-Ж а к а Руссо, данное ему при крещении, ибо не за имя же Жак в нем увидели пророка революции. В том самом доме на улице Платриер, в котором умер этот Жак, была основана ложа — центр революционного движения. «Я к о б и н и з м имел уже имя раньше того, чем главы заговора выбрали старую церковь монахов-я к о б и т о в местом для своих собраний. Их имя происходит от имени Якова — и м е н и р о к о в о г о… для всех революций. Старые опустошители Франции, сделавшие Ж а к е р и ю, назывались «жаками». Философ, роковые слова которого предуготовили новые ж а к е р и и, назывался «Жан-Ж а к о м», и тайные двигатели революции клялись низвергнуть трон и алтарь на гробнице Я к о в а Моле. Во время сентябрьских убийств какой-то таинственный старик громадного роста, с длинной бородой появлялся везде, где убивали священников. «Вот вам за Альбигойцев! — восклицал он. — Вот вам за Тамплиеров! Вот вам за Варфоломеевскую ночь! За великих осужденных!»

Он рубил направо и налево и весь был покрыт кровью с головы до ног. Борода его слипалась от крови, и он громко клялся, что он вымоет ее кровью.

Это был тот самый человек, который предложил мадемуазель де Сомбейль выпить стакан крови «за народ». После казни Людовика XVI этот самый вечный жид крови и мести поднялся на эшафот, погрузил обе руки в королевскую кровь и окропил народ, восклицая: «Народ французский! Я крещу тебя во имя Я к о в а и Свободы!» (Элифас Леви)»[20].

<…>Одним из таких же знаменательных имен, и притом проявившихся в истории с отрицательной стороны, издавна было имя В а р ф о л о м е й. Уже самая этимология имени на что-то намекает в этом смысле. Варфоломей, по-еврейски Бар-Толмай, переводится обычно чрез с ы н   д е р з н о в е н и я. Разумеется, всякое имя, как и всякая способность, сама по себе есть благо и дар Божий, а следовательно — залог некоторого духовного преуспеяния, и в этом смысле Варфоломей — указывает на дерзновенный духовный порыв. Но то — высший план имени. А на плане среднем и низшем это имя означает уже не дерзновение, а дерзость, может быть, наглость, опрокидывание каких бы то ни было преград. Поэтому в низшем плане имя Варфоломей почти что равносильно беззаконник, наглец, и т. д. Можно сказать, дар этого имени слишком высок и труден для среднего человека, и когда Варфоломей не может вознести свое дерзновение до высоты Апостола Варфоломея или Преподобного Сергия, он не остается заурядным смертным, но свои энергии направляет в сторону прямо противоположную. Тогда это бывает не просто злобою, а коварною злобою, предательством, интригою, ведущеюся не во имя чего-либо положительного, вроде чести, богатства и т. п., а действием злым по существу, злом ради зла или мишурным добром во имя подлинного зла.