Имя Тени – Свет

Тогда, в восьмидесятых, у нас была привычка – как выяснилось, опрометчивая – бросать не задумываясь: «В наших магазинах ничего нет», нам и присниться не могло, что есть страна, где эту фразу нужно понимать буквально. Разве можно назвать магазином заведение, где посреди мраморного (эге ж! тот, кто строил, на другое рассчитывал) прилавка, словно отбившаяся от стада библейская овечка, одиноко паслась тарелка из грубой глины, а на проволочных «плечиках» болтался какой-то полувоенный комбинезон? Впрочем, продуктовые магазины потрясали воображение еще сильней: на полках стройными рядами стояла – детям, по карточкам! – только советская сгущенка. Продавщицы безмятежно дремали, устроившись в уголке: красть было нечего. За любой мелочью, от шнурков до трусов, сразу выстраивались километровые очереди, оцепленные полицией. Были, правда, магазины так называемой свободной торговли, где лезвие для бритья стоило песо, наручные часы – , вентилятор – , а холодильник больше полутора тысяч, при средней зарплате кубинца в двести песо, а также заведения, где вещи продавались в обмен на золото. Имелся и корпоративный плод СЭВ – магазин «Ла Амистад», где продавались изделия государств Варшавского Договора: польские синтетические блузки, серебряные украшения, кожаные сумки – все космически дорого. Советский и чешский хрусталь, ценности которого никто здесь не понимал, стоил там копейки (буржуазная роскошь!), зато за алюминиевый котелок с ложкой и ножиком, походный набор революционера, запрашивали целое состояние.

Только тут я оценила запасливость Рейнальдо, которая так раздражала меня дома: за несколько месяцев до отъезда он начал таскать меня по минским магазинам, заставляя скупать все подряд. Мы приобрели: холодильник «Саратов», электроплитку, постельное белье, утюг, посуду, подушки, а также в невероятном количестве разные мелочи: хозяйственные сумки, отрезы дешевого ситца, иголки, шпильки, заколки для волос, пластиковую бижутерию и т.д. Продавщицы хозяйственных отделов гастрономов охотно сбывали нам залежавшийся товар; сгорая от стыда, я просила высокомерных красавиц ГУМа отмерить мне по двадцать метров нейлоновой ленты – «Вот этой, красной, пожалуйста, сорок!» – и по десять метров дешевого кружева. В ЦУМе я приобрела огромного, с золотисто-кремовой шерстью медведя (именно такого роста, по моим расчетам, была Карина). “Зачем ты тратила столько денег на этот медведь? Нам еще надо купить детский обувь, много обувь разных размеров”. – «Послушай, мы куда собираемся? На необитаемый остров, что ли?» – «Ты будешь смотреть». Вот и увидела, глупышка…

Наш «Тарас Шевченко» пришвартовался в гаванском порту июля; именно в этот день в 1953 году под руководством Фиделя Кастро произошел штурм легендарных казарм Монкада – «увертюра революции». “!Viva Fidel!”8 – таковы были первые слова, которые я прочитала, сойдя с трапа корабля на твердую землю. Лозунг висел на стене строения, которое, по-видимому, с колониальных времен не ремонтировалось, и готово было вот-вот обрушиться. Пока мы ехали в такси – умопомрачительная колымага производства пятидесятых (как в кино, только без лобового стекла и одной дверцы) грозила развалиться на ходу – я повсюду видела толпы марширующих, взрослых и детей: под бешеную барабанную дробь одетые в форму цвета хаки люди щелкали затворами винтовок, что-то громко кричали. “Вот, смотри сюда, – мой муж, явно гордый, ткнул пальцем в огромный портрет, который несла негритянка, которая гордо вышагивала в прозрачной комбинации, – это Хосе Марти, интеллектуальный автор штурма казарм Монкада!” Высокий лоб с залысинами молодого Ленина, пышные усы Карла Маркса, холодные глаза. А вот и жертвенные ягнята: как всегда юные, как всегда из хороших семей. Вот этот, Хосе де Хесус Мадера Фернандес (надо же – Хесус!), ему было всего девятнадцать: чисто выбритый, с мягкой волной волос и тонкими чертами лица, а глаза, глаза – так смотрит человек, готовый принести себя в жертву… Или вот этот, Оскар Альберто Ортега Лора, он прожил немного больше: двадцать пять… О чем они думали, идя на верную смерть? О бедном народе, они всегда думают о бедном народе, героические мальчики, вот только почему их жертвы оборачиваются в будущем миллионами жертв, их кровь – реками крови? Впрочем, может быть, здесь все по-другому? Поживем-увидим…