Имя твое – номер

Он не чувствовал, он точно знал: эта охота не займет и пары минут. Заткнув нож за пояс, он вооружился пистолетом. Держа его двумя руками, он перешел на бесшумную ходьбу. Он чутко вслушивался в тишину. Вот ее нарушил какой-то звук, просочившийся из соседней комнаты. Вихляй добавил шума, высадив дверь ногой. Вошел, опускаясь на колено, и повел стволом пистолета так, будто принюхивался к атмосфере этой комнаты. Пары мгновений ему хватило на то, чтобы понять: звук, похожий на металлический щелчок, донесся из распахнутого окна. Может, ветром закрыло калитку, которую Андрей оставил открытой.

Следующая комната. Еще одна. Вихляев работал молча. Спокойно. Рассудительно. Даже представил на своем месте Романова. Вот уж кто обязан Гриневичу. За что? За то, что не получил пулю в затылок, как Юниор, или в сердце, как его старший брат. Вот что было бы с ним, если бы он остался четвертым в группе. Он ушел вовремя. Может, почувствовал, что стало затягивать?

Еще одна, четвертая по счету комната. Большая – с гостиной, спальней, туалетом. В гостиной никого. В спальне…

Гриневич сидел на краю кровати с мобильным телефоном и нажимал на клавиши. Вихляев не потерял ни одного мгновения. Он всегда моментально реагировал на угрозы. Пистолет с глушителем смотрел в грудь главе «Артики», когда Вихляй нажал на спусковой крючок.

Румын вошел в холл и в первую очередь увидел Феликса в луже крови. Взгляд наверх. Никого. Но в тени яруса, нависшего над холлом, мог притаиться стрелок.

Он получил очередное доказательство: его противник здесь и продолжает проливать кровь.

Костя метнулся к Феликсу и выстрелил в середину бельэтажа. Не зная, отвоевал он какое-то время или нет, но ощущение, что на него нацелен лазерный прицел, исчезло. Костя оттащил истекающего кровью старика под лестницу и, отложив пистолет в сторону, сорвал с себя рубашку. Разорвав ее, сделал жгут и наложил его на шею Феликса, не очень туго, чтобы только унять кровь.

Марибель не могла объяснить свои поступки. Она действовала бессознательно. Сняла свою куртку и привязала ее рукав к рукаву джинсовой куртки Кости. Затем связала два других рукава. Примерилась к этой смычке взглядом и… полезла по ней вверх, найдя оригинальное решение. Она использовала карман своей куртки как стремя. Через несколько минут ее ноги были в карманах висящей на воротах куртки, а пальцы крепко сжимали железные прутья. Когда она оказалась наверху и села между двумя пиками, то поняла, что попала в капкан. Она не могла спрыгнуть, как не могла спуститься по оригинальной лестнице. Ее подстегнул очередной выстрел. Она не могла понять, каким образом привстала и, закрыв глаза, прыгнула с двухметровой высоты… Приземлившись, она несколько мгновений приходила в себя. Ноги, руки, ребра не сломаны.

– Боже, – простонала она, «идущая по стопам сообщника», – это и есть счастье? Так вот ты какое…

Старик узнал Романова и сделал попытку улыбнуться. Ему повезло в том плане, что Вихляев лишь стреножил его, нанеся два рассекающих удара вдогонку. Он мог убить его одним ударом руки. Для глубоких, но не смертельных ран Феликс чувствовал себя сносно.

– Буэнас ночес… сеньор.

– Хола,[7] Феликс. Постарайтесь не двигаться.

Обозначив свое присутствие одним выстрелом, Румын повторил его, снова стреляя в затененную часть яруса. Ступая по краю лестницы, он был готов к целой серии выстрелов.

Раненный в грудь Гриневич упал спиной на кровать и лежал не двигаясь. Вихляй нащупал выключатель и включил свет. Бросив на бывшего хозяина равнодушный взгляд, опустошил обойму. И удивился живучести Гриневича: тот дергался при каждом выстреле. Сердце в кровавые лохмотья, а он все дергается, сморщился Андрей. Он сунул руку в карман за очередной обоймой, но ее остановил на полпути голос Романова:

– Замри, Вихляй.

Андрей рассмеялся в нос.

– Ты опоздал, брат. События сбросили тебя со своей линии.

– Кто тебе сказал? – ровным голосом отозвался Костя. – Все события – часть плана. Разве ты об этом не знал?

Вихляев ничего не понимал. Он не верил своим ушам, но верил… голосу Романова. В нем он не заметил ни капли сожаления. Что, неужели он профи до таких потаенных костей, что плюет на проваленные задания и ему девизом служит изречение: «В этой жизни всегда есть место пофигу»?

– Я убил твоего шефа, Костя. Кому ты будешь докладывать об убийстве Курбатова?