Имя заказчика неизвестно

Высокий тучный мужчина с величественной седой бородой выхаживал по зеркальному паркету, жестикулируя потухшей трубкой.

— Я полагаю, что семьдесят пять лет наложили на духовный облик народа России такой отпечаток, который, быть может, не сотрется на протяжении еще многих десятилетий, — внушительно говорил Кадышев.

— Совершенно с вами согласен, — послушно кивал Денис, комфортно расположившись в глубоком кожаном кресле с чашечкой эспрессо. Рядом был столик со всякими сладостями. Все это в несколько минут организовала востроносенькая домработница Даша, передвигавшаяся как-то по-собачьи. На таксу похожа.

— Но, хуже того, за многие поколения люди срослись с советским режимом, забыли о масштабе понесенных утрат и начали воспринимать коммунизм чуть ли не как русскую национальную идею. Именно так понимает эту проблему господин-товарищ Жуков. Мало того, и во всем мире «советскость» часто отождествляется с «русскостью». Заметьте, не с «православием», как, скажем, было еще лет сто пятьдесят назад, а именно советскость им приходит в голову.

Тут Денис закашлялся, показывая, что кофе не в то горло пошло, и Кадышев стал колотить его по спине пудовым кулаком. На самом деле Денис пытался сдержать смех. Он вспомнил «Атомное православие» — фотографию на лондонском вернисаже, на которой голый, весь в татуировках мужик, сидя на корточках на песчаном пляже (что он там делает, интересно?), угрюмо-угрожающе смотрит на небеса. Вот уж точно, атомное православие. Кадышев недалеко от этого урки ушел, право слово.

— Вы преувеличиваете, профессор, — мягко заметил Денис и вспомнил незажженную сигару Златкина. Удивительно все же, как Борис Ефимович, насквозь порядочный человек, столько лет дружил с этим прохиндеем, да так в нем и не разобрался.

— Отнюдь, молодой человек! Вы, наверно, не бывали за границей.

Было в этих словах какое-то совсем уж невыносимое самодовольство, и Денис не стерпел:

— Только сегодня вернулся.

— Вот как? И где же, позвольте вас спросить, побывали?

— В Англии. В Лондоне.

— Прекрасно, прекрасно. Ну и как вам первый визит в столицу Великобритании?

— Вообще-то… — замялся Денис, но врать все же не стал, — вообще-то я там был уже раз двадцать, так что мне было, извините, не до достопримечательностей. Я ездил по делам. Встречался с Клеонским.

— Ах вот оно что! — нахмурился Кадышев. — Хочу вас предупредить, что привыкание к тяжелой болезни не приблизит исцеление от нее. Напротив, оно особенно опасно, так как уменьшает желание выздороветь.

— Вы о чем? — озадаченно спросил Денис.

— О том, что потеря исторических и государственно-правовых ориентиров ведет к утрате морально-нравственных норм, наносит непоправимый ущерб психическому состоянию народа, опустошает его душу, развращает молодежь, обессмысливает общественную жизнь, лишая молодежь идеалов! В этом — одна из коренных причин катастрофического падения рождаемости, слабости семейных устоев, психологической установки многих людей не на жизнь, а на смерть. Возрождение России может произойти только тогда, когда наш народ осознает советский период истории как пагубный, безнравственный и противоправный. Народ должен обратить свои помыслы и силы на восстановление преемства с настоящей российской государственностью, уничтоженной в огне Гражданской войны. Ведь нынешняя Россия политически и юридически отрезана от своего тысячелетнего исторического наследства и является продолжательницей Советского государства. Понимаете ли вы это?!

— Понимаю, — кивнул Денис.

— А ваш Клеонский?!

— Думаю, и мой Клеонский понимает.

— Ничего он не понимает и понимать не хочет! Он — беспринципный авантюрист и игрок. Главное для Клеонского — уловить момент для своих многочисленных мелких побед. В первую очередь для личного обогащения. Недаром Юкшин назвал его гением момента!

— Это любопытно, — пробормотал Денис. — Юкшин так говорил о нем? В какой связи?

— Не нахожу ничего любопытного! — продолжал метать громы и молнии Кадышев. — Это, по меньшей мере, аморально!

Однако! «Профессор» говорит, что Юкшин называл Клеонского гением момента, а олигарх сам точно так же называл Юкшина в разговоре с Денисом. Может, это в их кругах какое-то расхожее выражение? Нет, едва ли, уж очень конкретный оно имело смысл. Это не случайное совпадение. Но что оно может значить? А то, что оно принципиально важное для его, Дениса, расследования, он это чувствовал…

Денис, как мог, закруглил разговор и покинул видного деятеля русского зарубежья, улучив момент и улыбнувшись востроносенькой Даше.