Имяхранитель

– Ничего удивительного, – императорский врач поморщился. – Желая сохранить склонность к превращениям, последние две с половиной сотни лет Ромасы заключают браки с ограниченным кругом лиц. Только с теми, кто способен к трансформации. Ведь к четвертому-пятому колену даже самая густая кровь разбавляется, и способность к метаморфозу утрачивается. Сам знаешь, для любого Ромаса мало просто принадлежать к роду оборотней, нужно еще и уметь демонстрировать принадлежность воочию.

– Да уж, оборотни из них получаются отменные, но вот правители… – Оломедас расстроено махнул ручищей.

– А ты, значит, на старости лет решил заняться евгеникой? Улучшить породу за счет прилива нового сильного семени? Мало тебе просто охранять венценосное семейство?

– Гм, – Диего без особой старательности изобразил смущение. – У тебя изощренная фантазия, Август.

– И все-таки?

– В конце концов, Палома Уэва сама сделала выбор. К тому же, дружище, разве может Имя передаваться по наследству? Очень сомневаюсь, что именно наш обло… тот человек, о ком мы говорим, – отец Анатолия.

– Ого! Старому солдату уже недостаточно роли преступного сводника? Он еще и отказывает пресветлому Фанесу в праве делать исключения из правил?

Усмехнувшись, Август погрозил Оломедасу пальцем:

– Учти, когда эвисса Уэва с… с отцом Анатолия предавались тайне бракосочетания, перемешались две выдающиеся крови. Царская и кровь полноименного. Поэтому ничего удивительного в том, что мальчишка…

– Сбавь обороты, старина, – прервал врача Диего. – Кажется, ты подвел беседу вплотную к моменту, где кое-какие посылы и выводы уже звучат, будто никчемный треп сплетников. А болтливость не к лицу таким знатным и зрелым господам, как мы. Разлей-ка лучше по капельке аринского бальзама, склянка которого припрятана у тебя во внутреннем кармане. Знаю, знаю, исключительно в лечебных целях.

Оломедас подмигнул старому другу, затем включил линзу и отдал несколько распоряжений, завершив громогласным:

– …и вызови золотарей. Да, да, из «Солнечного пламени». Спросят, куда делся первый, – скажешь, что ушел в работу с головой и не вернулся. Да, да, светлая ему память…

Полдня до полной луны

Утром, ни свет, ни заря, Иван стоял пред ясными, но изрядно красными очами шефа охранки. Губы обломка были плотно сжаты.

– Ты гляди, – Оломедас всплеснул руками. – Никак сообразил что-то?

– Не нравится мне сегодня Пантеония, – покачал головой имяхранитель. – Возни больно много.

– Возни, говоришь?

– Пока сюда шел, три автомобиля покинуло дворец.

– Какие?

– Типа курьерского. А ведь неурочное время для разъездов.

– Ишь ты, – шеф охранки усмехнулся. – И это разнюхал! И куда, по-твоему, они направились?

– Куда – не знаю. Но и в совпадения не верю.

– На-ка вот, – Оломедас достал из ящика и положил на столешницу давешнюю зубастую шестерню. – Цацку свою забыл. Едва выковырял ее. Сейчас со мной пойдешь.

– Куда?

– На кудыкину гору! Покажу кое-что.

Оломедас вылез из-за стола, воздвигся во весь свой немалый рост и оказался вровень с Иваном. У двери снял со стены портупею с шашкой; пропустив Ивана вперед, вышел сам. Проходя коридорами, самолично проверял посты. Из-за двери императорского ретирадного места слышалось неразборчивое кряхтение, лязгало железо, и что-то утробно булькало.

– Твои коллеги потеют, – усмехнулся Оломедас, кивнув в сторону уборной. – Аж двое. А при них мои парни. Неотлучно. Двое внутри, трое снаружи, на крыше. А с линзой ты хорошо придумал.

– Вернуть не запамятуйте. Дорогая вещица. В респираторах ваши-то?

– А как же! Пришли, входи.

Караул впустил шефа охранки в покои императора. Там уже находились Август с обходом и двое медбратьев-сидельцев. По всей видимости, также люди Оломедаса.

– Тут его и нашли поутру без сознания две недели назад. Посмотри своим молодым глазом, может, увидишь чего.

Иван огляделся. Внешняя стена и потолок прозрачные. Неизменные круглые оконца, аж целых два: на смотровой стене и на потолке с противоположной стороны. Интерьер обильно декорирован в гамме бордо-фуксин: бордовый балдахин и фуксиновое постельное белье.

– Вентиляции нет?

– Нет. Две форточки дают достаточно свежего воздуха.

Иван, не мигая, минуту смотрел на слуховые оконца, затем тряхнул чубом и сделал Оломедасу знак.

– Углядел-таки? – с надеждой спросил начальник охранки уже в коридоре. – У всякого глаз может замылиться. Давеча полдня пенсне искал, и нашел ведь! На пуговицу подвесил!

– Не совсем уверен, однако… Выйдем.

Вышли в южный двор. Помимо кухонного блока сюда выходили ворота конюшни Ромасов, мастерские, гараж и прочие вспомогательные помещения. Вокруг кипела жизнь. Из конюшни за ворота одного за другим вывели на прогулку породистых лошадей. Кухонный блок покинул какой-то безымянный и через весь двор потащил за собой огромный ящик на колесиках. Туда-сюда по своей трудовой надобности сновали мастеровые и прочий работный люд.

– А где сейчас сами их сиятельства принцы?