Имидж: розыгрыш или код доступа?

Творческий человек не склонен залечивать раны, полученные в ходе развития, «благодаря своим личным страданиям, творческий человек ощущает серьезные болезни своего коллектива и своего времени, в глубине себя он несет регенерирующую силу, способную исцелить не только его, но и общество» (21, с. 234). Художник может оказаться сколь угодно причудливым и неожиданным. «Рано или поздно читательская, зрительская масса, критика разберутся, осознают, обнародуют для всех призванность, неизбежность, справедливость именно этого творения, как реализацию давно назревшей и только до поры до времени не замечаемой общественной нужды» (3, с. 265).

Амбивалентность творческого человека, привязанность к своему Эго и архетипическим силам, господствующим над ним, позволяет им обрести форму и выразить себя (21, с. 234). Придать окончательную форму и расстаться. Творчество девочки совпадает с женственностью, мальчика – с «анимой», образом матери. Это делает ребенка восприимчивым, открытым как сложностям, так и величию, мощи мира. Такой комплекс «насыщен конфликтами» и «осложняет адаптацию» (21, с. 32). Анимус в своей наиболее развитой форме сочетается с духовным ростом женщины, она становится восприимчивой к новым творческим идеям. Комплекс матери – хороший вкус и эстетическое чувство в связи с присутствием женских черт, «женская проницательность», «такт» для мальчика.

Стадии формирования предпочтений

В ассоциативной психологии введено понятие «импрессингов» – четких, необратимых стадий формирования стремлений, предпочтений и впечатлений. Детство, любовь, зрелость, старость, ожидание смерти воспринимаются как кризисы вторжения, катастрофы и возрождения. Вот почему человеческая цивилизация отмечает эти стадии особыми ритуалами, где «простой естественный аспект фазы развития поднимается до осознания психической трансформации» (22, с. 209).

Трансформация как движение вперед

Трансформация «включает в себя любую перемену, усиление и ослабление, расширение и сужение, каждое движение вперед, любую смену установок и обращение в новую веру». И «если перемены в сознании не идут рука в руку с переменами в бессознательных компонентах личности, то они не дадут значительных результатов». Даже частичные изменения в личном бессознательном, в комплексах, всегда одновременно воздействуют и на сознание. Перемены, осуществленные посредством архетипов коллективного бессознательного, почти всегда касаются всей личности целиком. «Нормальное развитие характеризуется множеством трансформаций, направляемых архетипическими доминантами» (22, с. 206–209).

Интуитивное восприятие символизма предшествовало нашему сознанию. В «нем виден фрагмент унитарной реальности – более глубокой, более первичной и в то же самое время более полной – реальности, которую мы совершенно не в состоянии объять нашим разделенным сознанием». Цельная личность ориентируется на единую реальность. «С помощью образов душа ориентируется в мире и адаптирует себя к нему таким способом, что становится способной к жизни и развитию». В «символической унитарной реальности нет ничего мистического, и она не находится за пределами наших ощущений; это мир, который воспринимается там, где расслоение на внешнее и внутреннее, проистекающее из разделения психических систем, либо еще не вступило в силу, либо уже не действует» (22, с. 224–227).

Каждый трансформативный или творческий процесс включает стадии завороженности и связанного с ней эмоционального напряжения, без которых невозможны никакая сосредоточенность, никакой длительный творческий процесс. Любая одержимость может быть справедливо истолкована и как однобокость, узость мышления, и как его активация и углубление (22, с. 227), но «тот, кто не рискует, никогда не достигнет ничего великого». «Концентрация психических сил всегда несет в себе нечто мистическое, благодаря ей появляется необычайная выносливость» (21, с. 333).