Имиджмейкер (СИ)

   "- Сволочи, до номера не могли довести" - думал он, с трудом поднимаясь из-за стола. От недавнего душевного взлета не осталось и воспоминаний. При относительной ясности мысли голова казалось налитой свинцом, а в ногах ощущалась нездоровая расслабленность. Слегка пошатываясь, Павел двинулся к выходу, но на прежнем месте выхода почему-то не оказалось.

   - Это еще, что за чертовщина?! - испуганно пробормотал Павел. Взгляд в панике заметался по стенам. И тут его словно ударило молнией:

   " Господи, неужели умер! Лежу сейчас где-нибудь в морге, а этот буфет последнее воспоминание из жизни!"

   В ужасе он стал ощупывать свое тело, и вдруг увидел дверь. Она была там же, где и следовало быть, правда из-за тусклого освещения почти сливалась со стеной. Подгоняемый смертельным страхом Павел кинулся в обнаруженный выход. Пробежав по тускло освященной лестнице и подозрительно пустынным коридорам, он оказался у себя в номере. И только тогда немного успокоился.

   " Чего только не почудится, завязывать пора с этой пьянкой!"

   В порыве похмельного раскаяния он дал себе страшную клятву бросить пить, и, не раздеваясь, рухнул на кровать.

   Посетившее его в эту ночь сновидение не походило на обычные, что забываешь, еще не открыв глаза. Даже малейшие детали этого странного сна надолго запали в память. Началось все красочно и фантастично. Восседая на спине дракона, он вместе с компанией молодых ведьм и чертей, носился среди багровых облаков. Далеко внизу, как лубочные картинки, проплывали крохотные деревенские домики, желтые поля, церквушки с покосившимися куполами. Развлекаясь, крылатая кампания с жутким хохотом и визгом проносилась над этим мирным пейзажем. Со злой радостью Павел наблюдал, как выскакивают из домов испуганные маленькие человечки. От ощущения силы и вседозволенности сердце переполнялось восторгом. Но потом, как это бывает во сне, все внезапно изменилось. На пути дракона возникла крылатая свинья. Из-за ее могучей холки появилась физиономия Перетягина. Грозно сверкнув глазами, главный редактор показал на Павла толстым как сарделька пальцем:

   - А как этот сопляк с нами увязался?!

   - Прочь с дороги, толстомордый !- крикнул Павел, но тоненький голосок его вызвал только смех окружившей их братии. А Перетягин, превратившись вдруг в Примаса, предложил:

   - Покувыркаем его, братцы!

   В тот же миг нечисть набросилась на Павла. Сдернув со спины дракона, его швырнули к облакам, поймали у самой земли и, подкидывая словно мячик, потащили дальше.

   - А ну сделайте ему небо в овчинку! - злорадно кричал Примас. Замирая от ужаса, Павел видел то клочья облаков, то стремительно надвигающуюся землю. Наконец, наигравшись, нечисть бросила его посреди замерзшего болота и с хохотом унеслась в сторону заката. В следующем кадре Павел увидел себя посреди припорошенного снегом поля. Вокруг сгущались сумерки. На кочках, сгибаясь под ветром, шелестела сухая трава и только где-то далеко-далеко мерцали огоньки человеческого жилья. От обиды и отчаяния из глаз потекли слезы, но после этого неожиданно стало легче. Сжав стучавшие от холода зубы, он, спотыкаясь на кочках, побрел к далеким огонькам...

   Просыпаясь, Павел почувствовал, что замерзает уже наяву. Оказалось, вчера он забыл закрыть окно. Утром его распахнуло ветром, и холодный мартовский воздух выстудил комнату. Вскочив, Павел быстро затворил раму. Все еще находясь под впечатлением сна, одну за другой выкурил несколько сигарет. Почувствовав тошноту, со злостью загасил последний окурок. В тот момент он уже окончательно решил, что сразу после выборов, даже если предложат остаться, будет искать себе другую работу.

   Наступила последняя предвыборная неделя. При ожидаемой почти стопроцентной явке рейтинг Нашего перевалил за девяносто процентов. Встречаясь в курилках, сотрудники штаба всерьез обсуждали, удастся ли достигнуть классических девяноста девяти. Работой уже всерьез никто не занимался. Люди болтались по коридорам, с обеда начинали прикладываться к спиртному, а вечера превращались в сплошной праздник все больше напоминавший древнеримские оргии. Устав от разгульного житья, Павел решил за три дня до выборов взять причитавшийся ему выходной и съездить в Москву.

   " Сегодня не пью!" - зарекался он, спускаясь вечером в буфет. Проскочив мимо веселившейся компании, направился к столику в дальнем углу. Здесь в полумраке под арочным сводом в одиночестве ужинал историк-краевед Нилов.

   " Сюда можно, этот вроде трезвенник," -подумал Павел, но тут же понял свою ошибку.

   - Присаживайтесь, составьте компанию,- предложил Нилов, и Павел слишком поздно заметил на столике полупустой водочный графин.

   "- Господи, и этот туда же!" - подумал Павел, а краевед слегка запинаясь, сообщил:

   - А я, Павлуша здесь в гордом одиночестве событие отмечаю.

   - Какое же событие? - поинтересовался Павел.

   - Прощаюсь я, Павлуша, с этой конторой. Точнее, ухожу не попрощавшись - улыбаясь, произнес Нилов, и Павел сразу же почувствовал интерес к разговору:

   - А почему выборов не дождетесь? Три дня всего осталось.