Имита 2. Шаман

— То есть плата за приют, как она выражается, — лечение? — с заметным облегчением уточнила Кети. И снова сердито подумала: «Тогда зачем она назвала тебя красавчиком? Нет, ты, конечно, ничего…» Тут она запуталась в мыслях и соображениях и покраснела.

— Да, это и есть плата, — подтвердил Рольф, который, наверное, не видел её смущения. — Я договорился: на время лечения мы поживём здесь — нас бесплатно кормят. К сожалению, жилых комнат здесь нет — нам отдали старую комнатку для выступавших здесь раньше артистов.

— Ага, — сказала Кети, новыми глазами оглядывая гримёрку. Теперь всё стало ясно. — А почему сейчас артисты у неё не выступают?

— Сара говорит — тяжёлые времена, — пожал плечами Рольф. — Бистро и баров в портовых районах сейчас очень много. Я не совсем понял, в чём дело, но платить артистам она не может. Ну, что? Посидишь — подождёшь меня? От неё я сразу приду и принесу что-нибудь поесть. Кухня только начала свою работу. — Уже от двери он оглянулся. — Чуть не забыл. Выйдешь — справа от двери туалет для сотрудников, там можно умыться.

— Спасибо, — пробормотала Кети.

Она выждала, пока он уйдёт, сопровождаемый кошачьими дракончиками, и сразу помчалась в указанное место. В публичных местах, подобных этому, она не бывала и страшно стеснялась. Поэтому обрадовалась, когда в коридоре никого не встретила, хоть до туалета всего несколько шагов.

Вернулась уже взбодрённая. С порога осмотрела место своего и Рольфа обитания на несколько дней вперёд и поняла, что такой бедлам — это интересно, конечно, но жить в нём она точно не сможет. И занялась делом, надеясь, что время до завтрака в уборке пройдёт быстрей. Мысленно засучив рукава, она сначала прибрала свою «постель», более аккуратно уложив блескучие наряды и ухмыльнувшись облезлым меховым опушкам на рукавах некоторых, затем повернулась к «постели» Рольфа.

Разворошив его подстилку, Кети чихнула от поднятой пыли и снова огляделась. Комнатка очень маленькая и узкая. Вдоль одной стены — те самые столы с зеркалами на них. Вдоль противоположной — стулья. Девушка прошлась от порога до конца комнатки. Десять крупных шагов. У последнего в ряду стола — куча хлама. Кети присела перед смятым барахлом. Наверное, ночью, когда Рольф принёс её сюда (она снова покраснела), времени было слишком мало, и для постелей набросали то, что лежало сверху. Надо бы посмотреть что-нибудь более подходящее для комфортного сна. Вот, например, здесь, кажется, пайеток, которые слегка колются, поменьше. Кети решительно потащила из кучи толстый и мягкий рукав чего-то — и замерла. Странный звук изнутри кучи был настолько внезапен, что ладони вспотели.

Затем до Кети дошло, что именно она слышит, и девушка торопливо раскидала барахло. На свет появился корпус старой гитары. Кети вытянула инструмент и осторожно положила поверх тряпья. Любовно провела рукой по грифу. Шестиструнная. Одной струны нет. Остальное, кажется, в порядке.

Она встала с гитарой в руках, неудержимо улыбаясь. Посмотрела на разбросанные повсюду вещи и ногой запинала их в ту же кучу.

Её «постельный» стол был слишком высок. Зато переложенная «постель» Рольфа — в самый раз. Кети уселась на край и, закинув ногу на ногу, уложила гитару на колени. Подкрутила колки, прослушала. Затем ещё и ещё, добиваясь нужного звучания. Гитара не очень старая — колки не проворачивались назад и не заставляли инструмент гнусавить. Пять струн — неплохо! Может, это тоже знак, как говорит Рольф? Знак, что всё будет здорово!.. Последнюю гитару она оставила у Горана — это он подарил ей. Но эта, пусть и без привычных мрачно-готских узоров — она лучше!

Перебором попробовала любимые три аккорда. Струны не тугие, мозолей на кончиках пальцев, наверное, не будет. Как сказала бы мама — инструмент разработанный.

Для начала девушка решила спеть под гитару последнюю «рыдательную» песенку, сочинённую перед тем, как попасть в передрягу. Но сегодня, несмотря на голод, несмотря на неустойчивое положение, петь о грустном не хотелось. Она ещё раз перебрала струны, настраиваясь на что-то более радостное.

— Осень — листья под ногами. Осень — ветром с облаками. Осень — это ты со мною рядом. Осень — ничего уже не надо. — Доиграв куплет, Кети увидела картинку перед глазами: Рольф и она бредут по улице — под руку. Усмехнулась: припев легко складывался — почти самостоятельно: — В лужах-зеркалах мы покачнёмся и друг дружке разом улыбнёмся. Под осенним солнцем будем греться, и вслед листьям будет рваться сердце.

«Гитара — прелесть!» — довольно усмехнулась Кети. И, закончив аккорд, подняла голову. Она так увлеклась сочинением песни, что не услышала, как дверь в комнатку открылась. На пороге стояли двое. Впереди — большеглазая женщина, со странно красными плотными щеками, будто безжалостно испещрёнными мелкими стежками. За нею — удивлённый Рольф.

— Привет, — смущённо сказала Кети.

— Привет, — отозвалась женщина и сразу поинтересовалась: — Пытаешь косить под имита Луис? Неплохо получается. Голосок, конечно, слабоват, но хорош. Во всяком случае — поёшь чистенько. Молодец.