Имитатор

– Ладно-ладно, дядя. Этот я так, шучу, чтобы, так сказать, разговор поддержать. – Птицын фыркнул и снова насел на Трефилова. – Ну вот. Видишь, что про твою орущую бабу достойные… – Птицын поморщился, – люди говорят, а кто-то из-за неё хочет нам всю операцию сорвать.

Антон ещё сильнее поджал губы:

– И что? Ну выпивает женщина, ну жизнь личную устроить желает. Что же, она после этого и не человек?

– Стой, тварь! Куда?! Люди добрые, да что ж это делается?! Да средь бела дня живого человека да по голове… а-а-а! – снова послышалось из дома напротив.

– Твою ж мать! Может, и правда у неё кого порезали? – Птицын посмотрел на Кравца, тот пожал плечами.

– Сам решай, Иваныч. Ты у нас главный – с тебя и спрос.

Степан Маркович Кравец начинал служить в уголовном розыске ещё задолго до прихода туда Птицына. Проявил себя неплохо, но до высоких чинов не дослужился, так как довольно часто прикладывался к стакану. Тем ни менее Стёпа Кравец являлся одним из немногих в Управлении, с чьим мнением Птицын по-настоящему считался. Это было, несомненно, связано ещё и с тем, что Птицына и самого в Управлении не жаловали. Если бы не высокая раскрываемость на вверенном участке, его и самого уже давно выперли бы не только из уголовного розыска, но и из партии.

– Убили! Убили! Сволочи! – снова заорала баба.

Из подъезда вышли две молодые женщины и подросток. Потом выползла какая-то бабка и тоже принялась орать:

– Вон оно как! Чего ж такое делается?! Где ж милиция, куда смотрит?

Вышли ещё одна женщина и старик на костылях. Все задирали головы и смотрели на окно, из которого доносились вопли. Псина, что до того лежала почти без движений, поднялась, отбежала в сторону и принялась истошно лаять, словно поддерживая всех тех, кто вывалил из своих домов поглазеть на то, что же случилось в злополучной квартире. Птицын сплюнул, провёл ладонью по подбородку и проворчал:

– Что за день-то сегодня такой? Ну что, Антоха, похоже, повезло тебе. Посмотри, что за дела: если уж там действительно труп, тогда откроешься. Правильно я мыслю, а… Маркыч?

– Я же уже сказал: ты главный – тебе и решать, – повторил Кравец. – Только если Кастет вычислит нашего кучерявого…

– Паша Кастет, если теперь и явится к Лерке своей, то тут же свинтит. Не сомневаюсь. Разу уж соседи такой кипиш подняли, что хоть живых выноси.

– Может, мне сходить – я не так заметен, как Антон? – Кравец немного ожил. – Меня, глядишь, и не вычислит, а вот Антошку точно приметит.

– Не приметит, Степан Маркович. Я же быстро, одним глазком! – взмолился Трефилов.

– Дуй, салабон, – прикрикнул Птицын. – Разбирайся, что к чему, только по-тихому. Не вздумай удостоверением козырять.

Антон накинул куртку и выскочил из квартиры.

Пока их молодой коллега шёл по двору, Птицын и Кравец внимательно за ним следили. Когда Антон исчез в подъезде дома напротив, Пичужкин, как бы между прочим, равнодушно заявил:

– Глашка частенько так орёт: примерно раз или два в неделю. С хахалем очередным что-то не поделила – вот и голосит. Скоро вернётся парнишка ваш, помяните моё слово.

Птицын опешил.

– Что значит «раз или два в неделю»? Она что же, всегда орёт, что кого-то убивают?

– Убивают, режут, колют… орёт постоянно, что ни попадя. У неё всегда кого-то поначалу убивают, а потом выясняется, что либо ей по мордам дали, либо она сама очередному хахалю рожу расцарапала. Говорю же: бедовая баба, а проще сказать, дура она, как вы и сказали. Дура набитая.

– А что же соседи? Бабка ж та вроде как милицию требовала…

– Правильно. Требовала. А кто ещё на Глашку управу найти должен? – выпалил Пичужкин. – Раз уж вы сюда явились – так и разбирайтесь с пьянью этой! А то только и можете честных людей оскорблять! Вон она, Глашка Стрельникова, нарушительница порядка – вот и принимайте к ней меры.

– Да что ж ты… – Птицын сжал кулаки, лицо его стало пурпурным. Он двинулся в сторону толстяка, но тут Кравец ухватил его за рукав:

– Глянь!

Птицын ринулся к окну. Из-за угла соседнего дома вышел чернявый парень крепкого телосложения и уверенно зашагал к подъезду, в который недавно вошёл Трефилов.

– Твою ж мать! – выругался Птицын. – Паша… Паша Кастет собственной персоной.

– Антошка наш уж больно дёрганый. Если он в подъезде с Кастетом столкнётся, жди беды, – заволновался Кравец.

Птицын бросил на Пичужкина взгляд, полный ненависти.

– Моли Бога, дядя, чтобы с моим парнем ничего не случилось!

Пичужкин фыркнул и демонстративно отвернулся. Пока Птицын и Кравец сбег'aли по лестнице, со двора послышались звуки выстрелов. Вылетев из подъезда, Птицын увидел припавшего на колено Антона и убегающего Кастета.

Неужто подстрелил?