Имитатор. Книга первая. Увертюра

– То есть наш тип просто еще слишком молод, чтобы успеть попасть в поле зрения психиатров?

– Есть такая вероятность.

– То есть ты пытаешься понять, что у него в голове?

– Что ж делать, если материальных улик кот наплакал. Но, скажу честно, не очень у меня получается. Как вжиться в голову, где все наперекосяк, включая логику, если в твоей собственной голове прочно живет здравый смысл, усугубленный к тому же профессиональным опытом. Очень трудно притвориться, что их нет.

Некоторое время они молчали.

Где-то там, думала Арина, на одной из этих улиц, за мирным на первый взгляд фасадом, Имитатор удерживает свою очередную жертву. Подходящих заявлений о пропаже, правда, пока нет, но то-то и оно, что пока. Отсутствие заявлений не значит, что ни одна девушка больше не пропала. И даже если так – значит, сейчас он выслеживает очередную жертву.

Но в салоне «тойоты» было так спокойно, так не хотелось думать ни о каких ужасах…

Арина отстраненно глядела в окно, за которым неслись фонари, витрины, окна домов, другие машины. Почему-то эта череда огней напоминала симфонический концерт. Фоновая темнота – это тишина в зале. Когда музыканты играют, никакой тишины, конечно, нет, но она тем не менее присутствует. И на ее фоне – сложный, многослойный звуковой узор. Или световой. Расставленные через равные промежутки фонари – это ритмические басы. Многочисленные разноцветные окна, плетущие свою мелодию – группа струнных. Проносящиеся мимо фары и габаритные огни – духовые, от фаготов до флейт. Забавно. Музыке ее учили давным-давно, а знания не просто остались, но еще и активно участвуют в ассоциативном ряду. Городские огни – симфонический концерт, надо же до такого додуматься. Витрины… А вот черт его знает, чему в этой схеме соответствуют витрины…

Прямо перед носом машины через дорогу метнулся скелет – очень яркий в сгустившихся сумерках, сияюще-белый, даже чуть зеленоватый.

Головы – в смысле черепа – у скелета не наблюдалось.

– Ч-чтоб тебя! – Кир ударил по тормозам, двинул руль.

Скелет, благополучно ускользнувший от несшейся прямо на него машины, метнулся в ограждавшие дорогу кусты. Не то акация, не то боярышник, в темноте Арина не могла разобрать.

– Ну ты у меня дошутишься! – опер выскочил наружу в тот же самый момент, как машина, недовольно взвизгнув, притерлась к поребрику.

– Кир, ты чего? – робко поинтересовалась Арина. Она-то подумала, что бегающий по дороге скелет причудился ей в полудреме. Если городские огни – симфонический оркестр, почему бы ему не играть рахманиновский «Остров мертвых»? И дирижер в виде сияющего скелета – очень в тему. Но если Киреев затормозил, да еще так резко, и ринулся наружу – значит, скелет настоящий.

Она выглянула из машины: возле кустов возилось что-то темное, большое.

Осторожно вылезла из машины, сделала в ту сторону шаг, другой…

– Куда выскочила? – остановил ее Киреевский возглас. – А впрочем… Иди, полюбуйся. Красавец, а?

У «скелета» имелось лицо – простоватое и, как показалось Арине, очень молодое. Парень растерянно моргал, щурился – Киреев развернул его к свету фар.

В скорченном состоянии «скелет» превратился в невнятную мешанину светящихся полос и пятен. Киреев несильно шлепнул по взъерошенной макушке какой-то темной тряпкой:

– Балаклаву нацепил! Всадник без головы, чтоб его!

– Ладно тебе, Кир, ничего же не случилось. Мальчишка, дурак, мозгов нет, а развлечься хочется, вот и придумал шутку, решил, что это смешно. Может, в кустах еще кто-то сидит, для ютуба ролик снимает.

– Если и был, то уже сбежал. Смешно им! Ты представь чувства водителя, когда перед капотом не просто шальной пешеход, а такое вот явление возникает. А если за рулем пожилой человек? Он же может в одночасье на небеса отправиться. Значит, так, – он тряхнул «скелета» за шкирку. – Пока кто-то от твоих шалостей инфаркт заработает или в столб врежется, я ждать не буду. Я сам из убойного, но у меня знакомых навалом, и участковых, и патрульных, и прочих. Еще раз увижу или пожалуется кто – злостное хулиганство тебе обеспечено. Обещаю. То есть не на пятнадцать и не на тридцать суток тебя закроют, а по-настоящему. Понятно тебе?

«Скелет» кивнул.

– Давай снимай это свое… барахло, – распорядился опер.

– Так я ж… – попытался возразить незадачливый шутник.

– Ничего-ничего, если голый останешься, дам тебе тряпочку замотаться.

Поводя плечами, «скелет» принялся сдирать с себя эластичный черный комбинезон с намалеванными светящейся краской костями. Под ним оказались плотные трикотажные шорты вроде тех, в которых бегают-прыгают легкоатлеты, и такая же майка.

– Вот и умница, – хмыкнул Киреев, когда устрашающее облачение превратилось в кучку тряпья у его ног. – Можешь валить на все четыре. Но смотри, я твой портрет срисовал, если… – он погрозил пальцем в удаляющуюся спину, сгреб разрисованное тряпье в багажник, кивнул Арине. – Поехали. Шутники, чтоб их!

* * *

Превратив «скелет» в обычного, хоть и скудно одетого парня, следовательша и ее спутник сели в машину и уехали.

Не заметили!