Иммигрант

После того как я отведал местную кухню, мало того, что у меня пропало настроение, у меня к тому же пропало всякое желание дальнейшей прогулки, и я вернулся обратно в хостел. Ощущение нахождения в ещё не до цивилизованном мире не покидало меня. Целое воскресенье я провёл, не выходя из комнаты. Завтрак был сухой и невкусный. Вся дальнейшая еда, которую я покупал, чтобы хоть как-то перебить аппетит, была абсолютно безвкусной. На улице постоянно шёл дождь и мне не хотелось никуда выходить. К тому же я познакомился с тремя своими соседями по комнате, такими же беженцами, как и я, с которыми мы долго разговаривали на общие темы, делясь впечатлениями. В понедельник я проснулся рано, как ни странно, но утро оказалось солнечным, из-за этого настроение улучшалось и краски восприятия всего вокруг менялись в лучшую сторону. После очередного не аппетитного завтрака, я отправился искать центр для беженцев, используя как карту, нарисованный от руки маршрут, который дала мне хозяйка хостела. По пути, чтобы не сбиться, я дополнительно спрашивал прохожих. Спустившись вниз с района Phibsborough, я проходил через центральную улицу O’Connell Street, здесь город становился уже более выявленным. Улица была прямая, длиной в пятьсот метров. Массивное здание центральной почты с высокими колоннами, построенное в георгианском стиле, прекрасно вливалось в архитектуру места. По центру улицы среди деревьев протянулся пешеходный променад, а также несколько памятников политическим деятелям. В середине O’Connell Street среди деревьев расположился бронзовый памятник Русалке (как мы его тогда называли), это была лежащая девушка с длинными волосами, по которым стекала вода и притягивала внимание прохожих своим журчанием. Местные же жители, в меру своей ирландской распущенности, называли этот памятник менее романтично, но более созвучно, «Floozie in the Jacuzzi», что звучало на первый взгляд красиво, но если перевести это созвучие на русский язык, выходит «Шлюшка в джакузи».

Пока я стоял и слушал шум воды, откуда ни возьмись, выбежала местная шпана и вылила в бурлящую воду мыло или шампунь, после чего хлопья пены распространились вокруг памятника и на пешеходную её часть. После этого я очень часто наблюдал там пену, вероятно, это было любимым развлечением местной ребятни. Это место почему-то было очень значимым для многих беженцев, наверное, потому, что все прибывшие всегда собирались в центральных местах возле памятников, фонтанов, в парках, заполняя все скамейки и просто сидя там часами, общаясь с такими же, как они. В Брюсселе происходило всё то же самое. Поэтому, чтобы получить нужную информацию, касающуюся только беженцев, все вновь прибывшие уже изначально знали, куда идти, в какой бы стране они ни находились.

Не знаю по какой причине, но монумент Русалки простоял недолго, меньше года, потом местные власти его снесли.

Переходя через широкий центральный мост, которому на тот момент было более ста лет, я поинтересовался у прохожих, что это за канал под ним течёт. Мне объяснили, что это не канал, а река Liffey (Лиффи), которая разделяет Дублин на северную (бедную) и южную (богатую) его части, а также впадает в Ирландское море. Следуя маршруту, я проходил мимо старейшего и самого престижного учебного заведения Ирландии — «Тринити колледжа», который был основан королевой Елизаветой первой в 1592 году. Фасад же здания и центральная арка были построены гораздо позже, в 1759 году. Эта часть города была гораздо интересней и заслуживала особого внимания и изучения. Пройдя вдоль пешеходной улицы Grafton Street, по которой расположилось множество магазинов, я заглянул в один из них и сменил обувь, купив удобные осенние ботинки, так как ходить такие расстояния в классических итальянских туфлях было катастрофически неудобно. Дойдя до конца улицы и уперевшись в St. Stephen’s Green park (Сант-Стивенс-Грин парк), я понял, что сбился с пути и, уточнив у любезных прохожих план «карты», продолжил путь. Пройдя вдоль парка, я повернул к Мерион скверу, в округе были здания викторианской и георгианской эпох, находившиеся в отличном состоянии; некоторые из них обвивал бордовый в это время года девичий виноград. Поворачивая на углу Мерион парка, я остановился и обратил внимание на статую Оскару Уайльду, которая смотрела на меня, словно живая. Постояв возле неё несколько минут, мне вспомнилось недавно прочитанное произведение «Портрет Дориана Грея», над которым я сидел ночами, не отрываясь от русско-английского словаря, желая прочесть всех, а точнее многих зарубежных классиков в оригинале. Я улыбнулся и продолжил путь. Идти оставалось несколько минут. Подойдя ближе к нужному мне небольшому зданию, я увидел очередь, но уже не такую длинную, как в Брюсселе.

Глава 33. Опять я беженец