Иммигрант

Ведь были люди, которые жили с одной стороны в Европе, а с другой — в нечеловеческих условиях: в заброшенных квартирах без света и отопления, в подвальных помещениях, а также в развалинах старых домов. И попадали они туда не по своей вине, их просто кинули с работой свои же собратья Совки, которые, прежде чем их сюда привезти, сдирали деньги, прямо перед загрузкой в автобус, обещая при этом, что работодатель всех будет ждать на канале. Автобусы к каналу подъезжали полные людьми, приехавшими на заработки. Эти люди делились на две категории: бедные, которые потом окажутся или в развалинах, или в подвале — до того времени, пока не заработают деньги на обратный билет или же попросят политическое убежище (чтобы государство впоследствии депортировало их за свой счёт); и богатые, которые заплатили чуть больше своим соплеменникам, которые заранее договаривались с домовладельцами, у которых квартиры были более менее пригодные для жилья, чтобы они устроили их к себе на месяц, а через месяц, если нашёл работу и способен дальше платить, живи! Если нет — выезжай! Поэтому прекрасное отношение во всех постсоветских странах к своим же гражданам у меня всегда вызывало «восторг».

* * *

Ведь приезжали и такие, которым вообще нечего было терять, у них там ничего не осталось, они отдали последние деньги за надежду, которая рухнула, как только они вышли из автобуса. И на канале в большинстве случаев они всегда могли найти как поддержку, так и лишнюю койку. Поэтому канал для многих был священным местом. Там я на днях и познакомился с хорошими ребятами, Сергеем ВДВ и Юрием К, которых также кинули, высадив на канале, и от безысходности им пришлось сдаваться. Впоследствии их определили в Пети Шато. Ещё на канале можно было встретить заядлых лодырей и тунеядцев, живших в лагерях или уже на социале, которые приходили туда просто поболтать, покурить, найти собутыльника; такое себе место труда и отдыха. Работа на канале была как рулетка, один день пан, другой — пропал. Как повезёт, одним словом. Так говорили те, кто уже побывал там не раз. Я тоже решил выйти на канал и попробовать, так как бездельничать в лагере весь день надоедало. Выходил я не один, а с ребятами, которые уже кое-что смыслили в строительном деле и всегда могли помочь на первых порах. На канале и вправду день на день не приходился. Однажды меня взяли на работу, чтобы просто делать кофе рабочим (которых было четверо) и заплатили при этом сполна. Много раз попадал на покраску помещений, что также не назовёшь пыльной работёнкой, и при этом таскать ничего не надо было. Что не скажешь про другие разы, когда приходилось работать в подвальных помещениях с отбойным молотком и кувалдой, не снимая респиратора целый день, ломая стены и пол и вынося наружу камни и всякий хлам, но платили при этом почасово — скудно, одним словом. В лагере тоже велись ремонтные работы, и мне предложили записаться в очередь, хотя список желающих был большой, но тем не менее я записался и прождал около месяца, прежде чем меня взяли в группу маляров; срок работы не превышал трёх месяцев (на дольше не брали). Зарплата была не большая, но постоянная, 300 долларов в месяц, но с учётом того, что здесь спишь, ешь и пьёшь — меня всё устраивало. Так как помещение было большое, работы было много. Работало нас четыре человека, начинали в 9 утра, заканчивали в 16.00. Так получилось, что на эту же работу попал и Юрий К, с которым мы недавно познакомились на канале. В лагере он пробыл всего лишь около двух недель, но так как он был квалифицированным строителем, его взяли вне очереди. С одной стороны, может показаться, что работа маляра простая, — да, она несложная, но как и в любой работе здесь тоже есть свои нюансы, которым Юра К меня обучал. Он был профессиональным строителем и мастером в этой сфере деятельности, с большим опытом работы, не считая, конечно же, его личного жизненного опыта. Где, как он сам рассказывал, ему приходилось делать многое самостоятельно, не прибегая к чьей-либо помощи. Юрию К было около сорока пяти лет, он был чуть выше среднего роста, коренастого, но не плотного телосложения, с уже полностью поседевшими волосами и часто серьёзным морщинистым лицом. Но тяжёлым человеком Юрия К нельзя было назвать. Он любил шутки, был самокритичен, уверен в себе, смело идущим по жизни, что бы она ему не заготовила.

По выходным дням я, как и прежде, выходил на канал, но уже не соглашался ни на какую другую работу, кроме как покрасить что-нибудь или побелить, тем более что опыт у меня уже был.

* * *

Стоя однажды на канале со своим приятелем Николаем, к нам подъехал новый мерседес, за рулём которого сидел турок. Он припустил окно и предложил нам работу — покраска помещения, — сказал, что платить будет пятьдесят долларов на двоих за пять часов работы. Николай замялся и сказал:

— Роберт, я никогда не красил, даже не знаю, чем я смогу тебе помочь…

— Не переживай, это несложно, я тебя быстро научу.