Иммунитет (СИ)

Ловушки на запретном этаже прошли мы, первокурсники. Их готовили для сильнейшего темного волшебника? Чтобы он развлекся, что ли? Наверное, это была просто проверка, действительно ли я герой. Ничего себе проверка, Квиррелл-то умер по-настоящему! И я бы ни за что не прошел шахматы без Рона, а зелья — без Гермионы… Их тоже проверяли? Значит, я не один такой… подопытный? Может, и у них этим летом что-то изменилось, как у меня, потому и не пишут?

Почему Гермиона поняла про василиска, а мудрый и опытный директор — нет? Он же директор, он в Хогвартсе сколько лет? Выяснить. И как он мог взять учителем идиота Локонса?! А что случилось бы с Джинни, если бы мы не пришли?

Чем больше Гарри писал, тем меньше ему хотелось возвращаться в школу. С друзьями он, несмотря на их молчание, с удовольствием бы встретился, но поведение директора в его голове никак не укладывалось — слишком странное. Поначалу Гарри думал, что в первые дни учебы попросит у Дамблдора совет, возьмет эту вот тетрадку, и тот поможет ему разобраться во всем, но теперь он очень даже сомневался.

А потом он вспомнил профессора зельеварения и свой самый первый урок зелий… И разозлился. О, Гарри вовсе не считал позором не ответить на вопросы, на первом-то уроке, с какой стати? А вот с чего, интересно, он решил, что можно и дальше продолжать в том же духе? Мдя. Так, надо вспомнить… в самом начале было что-то… что-то… Гарри прикрыл глаза, и перед ним встал класс зельеварения, он с Роном за партой, летящий черный силуэт в развевающейся мантии… Что?

Зазвучал голос… «Я научу вас, как околдовать разум и обмануть чувства. Я расскажу вам…» — дальше Гарри слушать уже не мог — перехватило горло. Голос был знаком. Очень знаком, хоть и отличался от того, который говорил с ним в его памяти. Сильно отличался. Но горло сжалось не от этого.

«Околдовать разум. Обмануть чувства. Меня что… зельями поили? — писал он в тетради. — Это был Снейп? Да нет, он ближе пары метров и не подходил! Кто-то еще? Близко держались только друзья. Нет, не может быть. И почему мне кажется, что я помню еще и его голос? Почему он не такой, как в классе? Существует ли зелье памяти? Доверия? Или наоборот, неприязни? Как я мог не интересоваться этим целых два года?!» Гарри дважды подчеркнул последние слова и задумался.

Недавно он прочел, что чары, наложенные поверх других, не работают вовсе, либо же дают совсем не тот результат, что предполагается. И быстро слетают. А вот зелья… Хорошо, что он решил просмотреть свой прошлогодний учебник по чарам.

Чем он занимался в Хогвартсе помимо того, что сидел на уроках, болтал с Роном, ругался с Малфоем и ввязывался во все приключения подряд? С кем он общался, кроме Рона и Гермионы? И почему только с ними, ведь… А Невилл — вспомнил он неуклюжего мальчишку, который стал на факультете кем-то вроде клоуна и даже не думал спорить по этому поводу. И всегда оставался один. Разве это справедливо? Разве это… по-гриффиндорски? Гарри записал мысль про Невилла.

«А начислить баллы за праздничным столом… это по-гриффиндорски? — начал он новый абзац. — За что нам их вообще дали? Мы ведь нарушили все правила!»

Он погрыз перо, откусил кусок, сплюнул и дописал: «Директор или, правда, слегка ненормальный, или играет с нами. Играет… нами?»

Теперь ему было о чем поговорить с миссис Филдс. Хорошо, что она дала клятву. А уж как повезло, что она волшебница, хоть и почти сквиб… Нет, простите, как это, почти сквиб — и высшая трансфигурация? Если она не ответит ему на этот вопрос, их занятия бесполезны.

Второй раз в Манчестер собралась вся семья. Заинтригованная рассказами мужа и племянника Петунья так подействовала на общую атмосферу в машине, что посмотреть на психолога-волшебницу захотел даже Дадли. И в симпатичный садик они чинно вошли всем семейством. Дадли, правда, так и не понял, что такого в этой миссис Филдс: ну тетка, ну… приятная. И чего мать завелась?

Дадли накатался на качелях, потом устроился в гамаке, поначалу краем уха слушая, что там рассказывает брат. Правда, услышал он столько непонятного, что захотелось подойти и попросить перевести ЭТО на человеческий английский. Абстрактных понятий и вообще непонятных слов оказалось в этой беседе слишком много для его мозга. В отличие от Гарри, желания узнать и разобраться, что к чему, они у него не вызывали, а вот зевоту — запросто. Так что вскоре он просто отключился и задремал.

Петунья Дурсль, едва увидев дом и садик, поняла: ей тут, скорее всего, понравится. Хозяйка дома тоже соответствовала образу приличной леди, хоть и была, как показалось Петунье, немного излишне молода. Но та ушла заниматься с Гарри, познакомив Пет со своей матерью… Вернон на некоторое время почувствовал себя лишним. Но ненадолго: десерты… чай… и… его мнение о Дэвиде Суше, как об актере, сыгравшем Пуаро?!

— Хорош. Я бы сказал, убедителен и уместен.

— Конечно, Агата Кристи…

— Неужели вам не нравится ее цикл про Пуаро?

— Что вы, он великолепен… Но мисс Марпл, согласитесь, неподражаема!