Иммунный ответ

Ждать пришлось минут двадцать, видимо начальство располагалось в одной и оставшихся трех палаток, а передвигаться открыто по территории «потенциального противника» наши оппоненты не решались.

Наконец послышались осторожные шаги, вжикнула входная молния, и в палатку пригнувшись, вошел коренастый мужчина средних лет, одетый также на спортивный манер, на голове у него красовалась бейсболка с логотипом одного из клубов НБА. Скользнув по внутренности палатки взглядом, вошедший удивленно вдернул брови, видимо удивившись моему одиночеству, и поднес небольшую рацию к губам. Розыски в радиоэфире моего отсутствующего стража были явно излишни и, памятуя, что физический контакт с моими возможностями вовсе не обязателен, резко выбрасываю вперед ребро ладони с мысленной точкой удара по переносице вошедшего и вижу, как что-то явно не мягкое вбивается в намеченную часть головы противника.

« Это становится уже привычным»,– отмечаю я про себя, наблюдая, как мягко он оседает на пол и валится на бок, роняя кепку с головы.

Приподнимаю его, обхватив сзади, усаживаю на стул, ноги моего пленника располагаются рядом с лицом продолжающего пребывать в нирване спортсмена. Так, где тут у них спецсредства? Догадываюсь обыскать спортсмена, нахожу у него в кармане куртки вместо искомого, пистолет. Система мне не известна. Но главное не это. Главное то, что сие нужно было сделать сразу после обездвиживания клиента. Ругаю себя, на чем свет стоит. Но что же поделать, если такие ситуации в последнее время я видел лишь в боевиках, и то случайно, поскольку телевизор не жаловал. Осмотрев незнакомое мне оружие, нахожу фиксатор обоймы, вытаскиваю ее, с некоторой заминкой нахожу предохранитель, проверяю его и выбрасываю все это добро подальше от входа в палатку. Так, хватит терять время на поиски. Представляю современные «наручники» (хорошо, что не нужно в простой «бытовой магии» знать состав пластмассы) и материализую их сразу на запястьях пленника, заведенными за спину, и уже туго затянутыми. Дальше также творю и пузырек с нашатырным спиртом, после материализации которого, отвинчиваю колпачок и убеждаюсь, что «натянутая четверка» в средней школе по химии дает о себе знать, поскольку спиртом из пузырька точно отдает, но явно не нашатырным. Господи, как же с ментальным преобразованием в материальное трудно, химическая формула содержимого была механизму ВВ предложена явно не та, а может в их мире и нашатыря то нет. Зачем-то вытираю пузырек, прежде чем выкинуть его, от пото-жировых выделений, то есть от отпечатков пальцев, как их величают в науке криминалистике, хотя при желании получить их для этой структуры преследователей не составило бы труда, да и личность моя противной стороне уже известна. Так пора бы привести «языка» в чувство. Ладно, если посчитают, что мой метод «пробуждения» к допросу негуманен, придумаю что-нибудь иное в случае «осечки». Представляю пару проводков с бытовым напряжением вольт этак в 220, и мысленно касаюсь ими около паховой области пробуждаемого. Как говорится эффект нулевой, так как, что такое ток электрический тоже знаю весьма общо, хотя может это тоже ограничение ресурса по гуманизму. Все ж таки представления об оном могут у меня и ВВ быть разные. В настоящее время я не обороняюсь, не спасаю себя или других, может, поэтому и нет реализации? Ладно, руки не больные, и я хлещу будущего собеседника по щекам. Ну, вот старый, добрый способ. Глаза его открываются, взгляд приобретает осмысленность и упирается в меня.

– Не советую издавать громкие звуки,– спешно предупреждаю очнувшегося.– Представьтесь.

– Да пошел, ты…– шипит допрашиваемый, имеющий явно восточные черты лица, дергаясь в бесполезной попытке освободиться от пут.

– Не хами,– командую я, одновременно делая ему вакуумные удары ладонями по обоим ушам. Концентрации, необходимой для качественного исполнения такого весьма болезненного приема в моих ладонях явно не хватает, но воображение, материализуясь, явно делает удар эффективным.

– Ууу!– взывает он, широкоскулое лицо его перекашивается от боли.

Не давая опомниться, наступаю ему подошвой на пах и, надавливая весьма грубо, продолжаю:

– Отвечай быстро, пока не стал кастратом. Имя, звание, подразделение, твоя должность!

– Капитан Уйгуров, подразделение «Бета», СВР,– понимая, что выпендриваться не в его интересах, быстро отчитался мой подопечный, кривя губы от боли.

– Замечаю, что врешь, в штанах у тебя сразу глазунья,– рычу я.

Боже, как легко вспоминается ремесло, хотя в те благословенные времена прибегать к нему приходилось не часто. Да и психика у людей осталась прежней, тупо «молчавших партизан» для не своего блага, встречать мне не доводилось:

– Кто старший в группе?

– На этом участке я,– помедлив, отвечает Уйгуров.

– Зона твоей ответственности по объекту «Логово»? Кому докладываешь? Непосредственно подполковнику, Николаю Александровичу?

Уйгуров, явно не ожидавший такой осведомленности, сникает: