Императив

Хев устал смотреть на сидящую на полу девушку и хотел помочь ей подняться. Но вместо этого зачем-то поднял её повыше, чтобы рассмотреть. Крохотная. Маловата для него. Такую он может просто сломать, если забудется. Но красивая. Похожа на фею. Нос, кажется, курносый, из-за маски не разобрать. Подбородок острый. Он бы не удивился, обнаружив под маской острые эльфийские ушки.

Но больше всего его внимание привлекла длинная тонкая шея с чётко очерченными мышцами и бьющимися жилками. Волосы девушки были спрятаны под маской, и шея была трогательно открыта. Вкусная, уязвимая.

Девчонка вдруг подняла руку и нежно прикоснулась к его губам, в том самом месте, где кулак его противника оставил крупный шрам. Вообще, прикосновение было приятным, но она не спросила разрешения его потрогать. Абсолютно запрещённый приём. И Хев не удержался:

— Woof!

Малышка встрепенулась в его руках, как напуганная птичка, и сжалась. Так-то лучше! Она была так забавна, что Хев усмехнулся. В её глазах промелькнула тень обиды. И Хев отпустил девчонку. Но она почему-то не отошла. Так и продолжала смотреть на него, широко раскрыв глаза. Ему нравился такой взгляд. Удивлённый, ждущий, неуверенный. Жаль, что он не мог рассмотреть их цвет. Нет, ничего не получится. Она просто не выдержит его напора. Слишком маленькая. Слишком хрупкая.

— Fly now, Birdy, — сказал ей он, и девушка, наконец, отмерла и отбежала от него.

Хев поспешил спрятаться в тени. Он хотел было выбросить девушку из головы, но взгляд почему-то неотрывно следовал за ней. Птичка обошла танцпол по кругу, как будто дичилась того, что там происходило. Она была слишком чистой для этого места. Не подходила. Девушка светилась крохотным белым пятнышком в толпе тел, облачённых в чёрную кожу. Хев покачал головой. Ничем хорошим это для неё не закончится.

И действительно, стоило Птичке оказаться одной, как к ней тут же подошёл какой-то Верхний. А сразу да ним — ещё один. Хев не был знаком с ними лично, но часто видел их в клубе. Оба любили довольно жёсткие вещи. Одного из них Нижние часто останавливали во время сессий. Нехорошо. Нехорошо, что они обратили внимание на Птичку.

По какой-то причине в груди Хева заклокотало неприятное чувство. Неприятное, но очень привычное. Злость. Неконтролируемые эмоции для Верхнего — это плохо. Он видел, что Верхние обступают его Птичку. Девушка нервничала, и это было заметно. Бармен всполошился и поспешил к кнопке вызова охраны, но Хев видел — они не успеют. Пока вышибалы доберутся до Птички, эти уроды успеют её напугать.

Хев двинулся к ним, разрезая толпу. Один из Верхних схватил девушку за руку, и Хев зарычал. Он в два шага добрался до Птички и парой слов отпугнул двух зарвавшихся мужчин. Птичка вскинула глаза и посмотрела на него с такой надеждой и благодарностью, что в груди у Хева потеплело.

Он был жаден до чужих эмоций. Ему были нужны ярость его противников и что-то другое — от его Нижних. Что-то сложное, чему он не знал названия, но упорно стремился найти. То, как на него смотрела Птичка, было близко, очень близко к тому, чего он хотел.

Девушка стояла перед ним, дрожа, и он зачем-то спросил:

— Испугалась, Птичка?

Девушка поспешно кивнула. На этот раз она не убегала. Она стояла, обняв себя руками в попытке закрыться от того, что происходило вокруг, но, чёрт бы её побрал, не двигалась с места. Хев точно знал, что она не двигалась потому, что он не отпустил её. Ему не нужно было смотреть на её руки, чтобы понять — она Нижняя. Отличная Нижняя, которая подчиняется инстинктивно, а не играет в рабыню. Она нуждалась в таком мужчине, как Хев, и остро чувствовала его властность. Это было видно по её лицу, по её позе. Хев с сомнением смотрел на неё, такую маленькую, хрупкую. Ему бы выпроводить её из клуба. Ей здесь не место. Но по какой-то непонятной ему самому причине он вдруг приказал ей:

— Пойдём, я позабочусь о тебе сегодня.

И вот они сидели в приватной комнате, которую Хев пожелал закрепить за собой. Птичка дрожала и отчаянно смущалась под его взглядом. Хеву это не нравилось. Он любил, чтобы женщины в его руках были мягкими и податливыми. Они должны были принимать его с радостью и удовольствием. Птичка же была скованна. Если ему не удастся убедить её расслабиться, придётся к этому принудить. Если эта молчунья, конечно, в состоянии выговорить стоп-слово.

Это было важно, и Хев спросил, не глухая ли она. Она оказалась ни немой, ни глухой, но упорно не хотела разговаривать. Интересно, почему? Впрочем, это Хеву, как Верхнему, уже не было интересно. Он убедился в том, что девушка в состоянии остановить его, если он зайдёт с ней слишком далеко — это было его обязанностью. Копаться в чужой голове его никто не просил. Скорее всего, он видит эту девчонку в первый и последний раз.

Хев с непонятно откуда взявшейся грустью подумал, что Птичка сбежит после этой ночи. Как сбегали многие. Кто-то — от того, что он не был с ними достаточно жесток. Кто-то — от того, что он попросил гораздо большего, чем ему были готовы дать. Впрочем, у каждого были свои предпочтения, и не Хеву судить её.