Императив будущего, или Как нам обустроить православный литературный масскульт (на примере фантастики)

Наталья Иртенина Императив будущего, или Как нам обустроить православный литературный масскульт (на примере фантастики)

Идут разговоры о том, что необходимо официальное закрепление за Православием статуса государствообразующей религии. Дело полезное и нужное. Думается, сторонников этой идеи много – больше, чем противников. Однако последние оказывают и до конца будут оказывать жесткое сопротивление. Очевидно, что само Православие в этой войне дискурсов должно быть не только объектом, но и активным ее субъектом. В прямой связи с этим идут также разговоры (идея буквально витает в воздухе) о необходимости формирования внутри Православия политического сектора. Кому-то удобнее считать это новой религией на базе традиционной, для кого-то это и есть восстановление исторической традиции русского православного государствоустроительства, олицетворяемой прежде всего преподобным Сергием Радонежским и святыми митрополитами Московскими Алексием, Ионой, патриархами Гермогеном и Филаретом. Но суть не в классификации, а в том, что здесь не обойтись без активного овладения православным сообществом, Церковью политическим инструментарием, рычагами эффективного политического действия и контрдействия, формирования общественного мнения, в том числе долговременного, уходящего в перспективу.

Одним из инструментов индоктринации разных слоев населения может стать православная фантастика, как специфический сектор литературы, целенаправленно работающий с концептами и парадигмами. В первую очередь – социальная прогностическая фантастика, делающая упор не на психологии или эстетизме, а именно на дискурсивности. То есть речь идет не о произведениях, хотя бы и повествующих о событиях в будущем или в альтернативной реальности, где православие может пронизывать текст как живая вера в живого Бога или просто проходить как антураж. Смысл и задача этих произведений не отличаются от того же самого во всей остальной изящной словесности и состоят, по определению И. Ильина, в том, чтобы «видеть в образах Божественное и строить форму человеческого духа», раскрывать «нечувственную тайну и чувственную красоту». Разговор идет как раз о произведениях, в которых Православие показывается как действующая сила, как стихия, творящая историю, то есть произведения историософские. Их смысл и задача – «рекрутирование» сторонников, вовлечение в православный дискурс новых людей, хотя бы и не верующих, но принимающих Православную цивилизацию как родную и естественную для себя. Произведения этого круга будут выражением позиции не столько воинствующей Церкви, сколько воинствующего Православия. В этом случае «линия фронта» проходит уже не столько внутри личности (борьба с собственными грехами и страстями), сколько внутри мирового сообщества, пораженного гангреной антихристианства. Лечить болезнь поздно – надо проводить ампутации, выкорчевывать злобесие, хотя бы и на страницах книг, в умах читателей (не в душах – поскольку это совсем другой уровень очищения).

Прогностическая научная фантастика с самого своего рождения выполняла определенный социальный заказ – вполне сознательно или подсознательно. Общество нуждается в эксплицировании, литературном трансцендировании своих надежд, неявных запросов и страхов в отношении будущего. Православная фантастика – не исключение. Актуальность православного социального заказа ни у кого не вызывает сейчас сомнения. Но функция прогностической фантастики заключается не в угадывании будущего, тем более не в подробном моделировании его. А в подготовлении настоящего к желаемому или нежелаемому (но вероятному) грядущему – как в морально-умозрительном, так и практико-прикладном смысле. То есть исходная предпосылка – будущее в том или ином варианте уже известно и диктует нам, живущим в настоящем, свои условия. Основное содержание произведений – императив будущего: оно повелевает, мы исполняем – или сопротивляемся, оно делает вызов, мы ищем адекватный, не гибельный для нас ответ на этот вызов. В православной фантастике все то же самое – будущее заведомо известно, – с той лишь разницей, что императив его однозначно зол и губителен: царство антихриста, много веков подготовляемое «тайной беззакония». Иными словами тучи сгущаются, и развеет их только Светопреставление – та точка, за которую фантастика уже бессильна заглянуть, поскольку она завершает и саму фантастику. Для православной фантастики, как, естественно, вообще для христианства, ход человеческой цивилизации вполне ясен. Она (фантастика) демонстрирует и иллюстрирует этот ход описаниями «сатанинских глубин» – новых смысловых реальностей политического, социального и психологического уровня, вызревающих внутри грешного человечества.