Император

Олегу надо было получить хорошую встряску известием о близости своего земляка, чтобы сообразить простую вещь — не нужно совсем гадать, как выглядит гелий, надо просто отобрать из полученных газообразных веществ то, которое намного легче воздуха и при этом не горит и не взрывается от первой же искры. Его и назвать гелием. Для спокойствия. Удивительно, что эта идея пришла к Олегу только в тот момент, когда он поделился с друзьями своей тревогой.

В общем, почивание на лаврах и вальяжное неспешное течение жизни для него закончилось, о чём он и сообщил Уле, Торму и Гортензии, настроив и их на приближение возможных трудностей.

Вчерашний разговор оказался полезным не только его соратникам, но и ему самому. Почаще бы у него светлые мысли появлялись — было бы совсем хорошо.

— Мы не опоздаем? — спросил Чек.

— Без меня всё равно не начнут, — усмехнулся Олег, — распорядители в курсе, что я должен присутствовать, так что не переживай.

В апартаменты к императору сразу после обеда — в этот раз Олег поел в гордом одиночестве — ввалилась вся присутствующая на сегодняшний день в Пскове мужская часть его соратников — Чек, Торм, Нечай и Бор. Все в прекрасном настроении и в предвкушении праздника. Олегу они напомнили его одногруппников накануне большой гулянки.

Сейчас же дело шло не о пьянке-гулянке, а о финале турнира по регби, который должен через склянку начаться на первом и пока единственном в этом мире стадионе.

Впрочем, насчёт уникальности своих строек или произодств у Олега теперь были весомые сомнения. Не исключено, что его стадион вовсе не единственный в мире, и даже не первый. Но уж на континенте-то Тарпеция его Лужникам конкурентов точно нет.

— Успокоил, — кивнул Чек, — а то, чувствую, ожидание может затянуться, они только что вернулись.

Королевы со своими свитами задержались на демонстрации модной одежды сезона лето-осень и сейчас только пошли переодеваться к поездке на матч.

Чек был самым нетерпеливым — он стал яростным фанатом регби, и сейчас в Тарке строился второй стадион этого мира. До этого все игры проводились на площадках с временными трибунами. Ему ещё и хотелось, помимо финала, оценить и Псковский стадион Лужники, чтобы сравнить с ведущейся у него стройкой, так ли правильно он всё понял в спортивной архитектуре из писем императора.

Из пришедших к Олегу соратников только Бор, его главный комендант, уже смотрел матч одного из полуфиналов с трибун вполне впечатляющего спортивного сооружения. Кстати, Олег с середины весны начал продвигать и другие спортивные состязания. Пока они касались в основном различных видов лёгкой атлетики — бега на короткие, в сто шагов, и длинные, в пять тысяч шагов, дистанции, метания копья, прыжки в длину и высоту.

В дальнейшем император собирался расширить количество видов спорта, так что Лужники у него простаивать не будут и превратиться в барахолку им не грозит.

— Отпустил? — спросил Олег у Бора, пока рабыня помогала ему переодеваться — выглядеть он сегодня должен был по-императорски, всё же на стадионе сегодня будет почти весь Псков и множество гостей, — проследи всё же лично, чтобы из города он убрался.

Это с постановкой «Имперского советника», переиначенного на местный лад «Ревизора», Олегу не пришлось следовать примеру российского императора, заступившегося за Николая Васильевича перед цензором, зато повторил императора Александра Третьего в другом происшествии.

Может быть теперь попаданец войдёт в историю этого мира не только, как мудрый и сильный государь, порой жёсткий или даже жестокий, но и как здравомыслящий и умеющий прощать глупости.

Один молодой сфорцевский баронет, приехав из отцовского замка в Псков, пустился, что называется, во все тяжкие.

На третий или четвёртый день загула, узнав о существовании Клуба любителей нард, принялся в одном из трактиров, забитом посетителями под завязку, громогласно звать своих собутыльников поехать туда играть, а на слова кого-то из своих приятелей, показавшего пальцем на висевшую над входом гравюру с оттиском профиля Олега, что император резко не одобряет эту порочную игру, заявил, что плевать он хотел на императора.

После его слов, которые были отчётливо услышаны всеми посетителями трактира, вокруг баронета сразу же образовалось пустое пространство, а уже через половину склянки он сам, его приятели, посетители трактира и обслуга, кроме естественно рабов, уже находились в камерах псковской комендатуры, где активно давали показания.

Дело о государственной измене разраслось до четырёх томов, и разрасталось бы и дальше, если бы доклад об этом вопиющем случае бунта в столице не оказался в ежедекадной сводке происшествий в империи, где это событие было изложено наряду с сообщениями о заговоре нескольких сааронских владетелей, вступивших в переписку с эмигрировавшим королём Элинсом, и взрыве на одном из химических предприятий Распила, приведшем к десятку человеческих жертв.