Император

— На улице?

— Нет, на Лохиаде. Ее отец — дворцовый смотритель Керавн.

— И ее зовут Арсиноей? — спросил с искренним сожалением Вер, вспомнив о прекрасной девушке, избранной для роли Роксаны.

— Нет, ее зовут Селеной; Арсиноя — ее младшая сестра.

— Так ты везешь этот букет на Лохиаду?

— Она вышла из дому и не могла идти дальше; теперь она лежит в чужом доме.

— Где?

— Да ведь это для тебя все равно.

— Нет, вовсе нет. Прошу тебя сказать мне всю правду.

— Вечные боги, какое тебе дело до этого больного создания?

— Никакого, но я должен знать, куда ты едешь.

— К морю. Я не знаю дома, но погонщик осла там позади…

— Далеко это отсюда?

— Каких-нибудь полчаса, — отвечал Мастор.

— Так. Значит, порядочный кусок пути, — заметил Вер. — И Адриан стоит на том, чтобы не быть узнанным?

— Конечно.

— А ты, его приближенный раб, которого кроме меня знают еще и другие люди из Рима, думаешь с этим букетом в руке, привлекающим на тебя все глаза, целых полчаса ехать по улицам, на которых толпятся теперь все, кто имеет ноги?! О Мастор, Мастор, это неблагоразумно!

Раб испугался и, понимая, что Вер прав, спросил тревожно:

— Что же мне делать в таком случае?

— Сойти с этого осла, перерядиться и погулять вволю вот с этими деньгами.

— А букет?

— Я позабочусь о нем.

— Ты наверное сделаешь это и не скажешь Антиною о том, к чему принуждаешь меня?

— Разумеется, не скажу.

— Так вот тебе цветы, а денег я не могу взять.

— Так я брошу их в толпу. Купи себе на эти деньги венок, маску и вина, сколько можешь выпить. Где можно найти девушку?

— У госпожи Анны. Она живет в маленьком доме в саду вдовы Пудента. Тот, кто будет отдавать букет, должен сказать, что его прислал друг с Лохиады.

— Хорошо. Теперь иди и позаботься о том, чтобы никто не узнал тебя. Твоя тайна — моя, и о друге с Лохиады будет упомянуто.

Мастор исчез в толпе, а Вер вручил венок одному из садовых богов, которые за ним следовали, смеясь, вскочил на осла и приказал погонщику указывать ему дорогу.

На углу ближайшей улицы он встретил двое носилок; люди, которые их несли, с трудом пробирались через толпу.

В первых носилках помещался Керавн, толстый, как Силен, спутник Диониса, но с угрюмым лицом; его шафранный плащ был заметен издали. Во вторых сидела Арсиноя. Она весело смотрела кругом, такая свежая и прекрасная, что ее вид взволновал легко воспламеняющуюся кровь римлянина.

Не подумав о том, что он делает, Вер взял у садового бога предназначенный для Селены букет, положил его на носилки девушки и сказал:

— Александр приветствует прекраснейшую Роксану.

Арсиноя покраснела, а Вер, посмотрев несколько времени ей вслед, приказал одному из своих мальчиков следовать за носилками и затем, на цветочном рынке, где он будет его ждать, сообщить ему, куда эти носилки направятся.

Посланец побежал, а Вер повернул осла и скоро доехал до полукруглой галереи с колоннами на теневой стороне большой площади, где хорошенькие девушки продавали пестрый душистый товар известнейших садовников и цветочников города.

В этот день все лавки были в особенности богаты и полны товаром; но потребность в венках и цветах с самого раннего утра постоянно возрастала, и хотя Вер выбрал самые лучшие свежие цветы, какие только нашел, сделанный из них по его приказанию букет при всей своей величине не был и вполовину так красив, как первый, предназначенный для Селены и подаренный Арсиное.

Это огорчило римлянина. Чувство справедливости повелевало ему вознаградить больную девушку за причиненный ей по его вине убыток. Стебли букета были обвиты пестрыми лентами, длинные концы которых свешивались вниз, и Вер снял со своей одежды одну пряжку и прикрепил ее к банту, изящно украшавшему букет.

Теперь он был доволен, и, глядя на вставленный в золотой ободок оникс, где было вырезано изображение Эрота, точившего стрелы, он представлял себе радость, которую почувствует возлюбленная прекрасного вифинца при виде этого дивного подарка.

Его британские рабы, наряженные садовыми богами, получили приказание, взяв погонщика ослов в проводники, отправиться в дом Анны, передать Селене букет от друга с Лохиады и затем ждать его, Вера, в доме префекта Титиана, так как по сведениям, полученным им от своего маленького быстроного посланца, Керавн и его прекрасная дочь были отнесены туда.

Веру потребовалось больше времени, чем мальчику, для того, чтобы проложить себе путь через толпы народа.

Перед префектурой он снял маску.

В передней комнате, где смотритель, сидя на диване, дожидался свою дочь, Вер привел в порядок волосы и складки тоги, а затем велел проводить себя к госпоже Юлии, у которой надеялся снова увидеть очаровательную Арсиною.

Но в приемной комнате супруги префекта он нашел вместо нее свою собственную жену и поэтессу Бальбиллу с ее компаньонкой.

Он приветствовал этих дам весело, любезно, грациозно, как всегда. Когда затем он стал осматривать комнату, не скрывая своего разочарования, Бальбилла подошла к нему и тихо спросила:

— Можешь ли ты быть честным, Вер?

— Если это позволяют обстоятельства.

— Позволяют ли они тебе это сделать?

— Полагаю.