Император Александр I. Политика, дипломатия

Таким образом, Меттерних был доволен или по крайней мере объявлял себя довольным результатами майнцской следственной комиссии и уставом университетской полиции; не был доволен только слабостью цензуры и считал нужным обратить на это внимание русского императора, взывая к его нравственному содействию для обращения германских дворов на правый путь. Следовательно, в то время как Англия хлопотала, чтобы отклонить императора Александра от вмешательства в германские дела, Меттерних хлопотал о том, чтобы затянуть его в это вмешательство, воспользоваться его могущественным влиянием для сдержания и подавления революционных движений, неизбежных спутников представительных учреждений. Причины этого различия во взглядах лондонского и венского кабинетов ясны: несмотря на всю консервативность тогдашнего торийского министерства Англии, на его отвращение, страх пред революционными движениями и полное оттого сочувствие австрийской политике, островное государство все же смотрело издали и холодно на внутренние континентальные движения, следствия которых хотя и могли оказать свое влияние за проливом, но не скоро и не в такой степени. Глядеть же напряженно вперед считалось в английской политике так же неразумным, как и вовсе ничего не предусматривать. Но понятно, что это отвращение от соображения дальних последствий известных движений, это стремление руководиться осязательным фактом происходило в английской политике от островной разобщенности, от отсутствия непосредственных соприкосновений с континентальной жизнью, от происходящей отсюда узкости сферы.

Если ближайшее государство увеличивает свои военные силы, то сейчас же забить тревогу и спешить усилением средств защиты своего острова — это по-английски, потому что тут дело ясное; но соображать возможные следствия каких-нибудь внутренних континентальных движений и по этим соображениям составлять планы, входить в союзы, связывать себе руки на будушее, подвергаясь риску повредить какому-нибудь ближайшему своему интересу, — на это лондонский кабинет не согласится, тем более что все это нужно будет объяснять в парламенте и выдержать бурю. Так и в описываемое время английский кабинет обращал преимущественное внимание на внешнее, близкое и очевидное, оставляя внутреннее, не находящееся в непосредственной связи с английскими интересами; внешнее, близкое и очевидное было могущественное влияние России; следовательно, все усилия должны быть направлены на то, чтобы ослаблять это влияние, вытеснять его отовсюду, не давать пускать корней.

Задача очень простая; ее решению чрезвычайно помогает теория невмешательства, хотя нет правила без исключений: где интересы Англии потребуют — там можно и вмешаться. Резкое различие в положении Англии и Австрии условливало различие взглядов, несмотря на симпатию их кабинетов по некоторым вопросам. Австрия — держава континентальная, нераздельная часть европейского политического организма, подверженная непосредственному влиянию внешних и внутренних движений; притом Австрия, несмотря насвои видимые крупные размеры, была держава крайне слабая по своему внутреннему пестрому составу. Сознание этой слабости должно было изощрять внимание австрийских государственных людей относительно всех движений, внешних и внутренних: движение, которое могло только поколебать, взволновать временно другое, более сильное государство, могло разрушить Австрию. Внешняя опасность прекратилась, по крайней мере чрезвычайно ослабела с падением Наполеона; но немедленно явилась другая опасность, внутренняя, — революционные движения, которые, если заразят Австрию, могут сглодать ее слабое тело скорее, чем всякое другое. Отсюда главная забота Меттерниха противодействовать этому революционному движению всюду, преимущественно в странах ближайших.

Так, естественно, должны были порозниться стремления Англии и Австрии, из которых первая преследовала преимущественно внешнее, вторая — внутреннее. Отсюда же и различие отношений их к России. Австрии точно так же противно было могущественное влияние России: она имела еще больше причин, чем Англия, бояться России, особенно по отношению к своему славянскому народонаселению. Но вопрос внешней безопасности стоял теперь для нее на заднем плане, а для удовлетворительного решения внутреннего необходимо было содействие могущественной России. Господствующее стремление Австрии как державы слабой было стремление употреблять чужие силы для своих целей, для своего поддержания. Меттерних не боялся усилить влияние России на дела Европы, если это влияние будет служить его целям, если он успеет направить его против революционных движений; притом сила России и не будет опасна, когда ее правительство будет занято каким-нибудь внутренним европейским вопросом и, противодействуя революционному движению, явится со строго охранительным характером: Австрия будет безопасна и будет играть важную роль как разумная сила, направляющая силы материальные для охранения спокойствия и общественного порядка; инициатива дела у нее, а всякое дело мастера боится.