Император Александр I. Политика, дипломатия

С такими вопросами обращался Гарденберг к венскому оракулу и получил ответ (5 октября 1812 н. ст.): «В недостаточности первого русского плана, в покинутии оборонительной системы, в вынужденном отступлении из самых лучших и богатейших провинций империи, в неслыханном опустошении Москвы я вижу только признаки и доказательства бессвязности и слабости. Государь, который бы взвесил хладнокровно результаты планов, представленных ему министрами; который бы сделал все для предупреждения несчастий или для обращения их против неприятеля, — такой государь представлял бы для меня крепкую точку опоры. Я не нахожу ее в бесплодных жертвах, в разрушении стольких обширных замыслов многих великих предшественников; я тут вижу только потерю европейского существования России и, к несчастию, в этой потере страшное усиление тяжести, давящей нас. Я не рассчитываю ни на какую твердость со стороны императора Александра, ни на какую связность в настоящих и будущих планах его кабинета, ни на какие решительные результаты в его пользу вследствие климата, приближения зимы: я отрицаю возможность, чтоб те же самые люди, которые поставили государство у края погибели, могли вывести его из этого положения». «Итак, нет спасения!» — готов был воскликнуть Гарденберг. «Зачем же так скоро отчаиваться? Австрия спасет Европу! — провещал оракул. — Зимою испанские события чрезвычайной важности, печальное положение России, истощение всех континентальных государств, необходимость мира, чувствуемая и Англией, все это может нам дать мир. Я сделаю попытку в Англии; мы поговорим в этом же смысле с Московским императором[12]; мы постараемся уяснить, чего надобно ждать с той и другой стороны».

В конце 1812 года в Европе увидали, что спасение ее приходит не из Австрии. Но Меттерних не уступит. В страшной досаде, заставляющей его беспрестанно огрызаться на Россию, он переменяет свои речи относительно результатов войны, но не перестает внушать, что Австрия может спасти Европу миром, хотя Тарденберг никак не может согласитьсяс этим. Меттерних пишет: «По стольким доказательствам изменчивости и слабости петербургского кабинета можно было рассчитывать, что император Александр после занятия Москвы вступит в переговоры. Эта надежда была обманута: видно, Россия покидает свои непосредственные интересы вовсе не так легко, как покидает своих союзников».