Император Александр III

И вот Его не стало. Неисповедимые судьбы Божии отняли у нас, в самую цветущую пору, в возрасте только 49 лет, Того, чей могучий организм и железное здоровье обещали, казалось, столетнюю жизнь, обещали нам еще десятки лет Его неоценимой работы на благо России… Мог ли кто-нибудь год тому назад хотя бы на минуту вообразить себе предстоящие нам теперь похороны?

Среди общей скорби о невозвратной потере надежды наши сосредоточиваются ныне на Его Царственной Отрасли, на вступившем на престол предков Государе Императоре Николае Александровиче.

Августейший Родитель оставил Ему наследие, цветущее порядком. Но не легко выпавшее Ему священное бремя Самодержавного труда. И если вся Россия оплакивает кончину Его родителя, то что сказать о Его сыновней скорби при этой преждевременной утрате?

Да пошлет же Господь Своему новому Избраннику силы и крепость на исполнение Его великого служения. Да пошлет Господь и нам силы служить Нашему Самодержавному Государю верой и правдой без всякой шатости, дабы и дух Почившего порадовался нашей верности Его великим заветам.

Есть мгновения в жизни человека, когда все мысли, все заботы, вся суета дня, необходимая и неизбежная, – когда все это отступает от него, и душа его сосредоточивается в одной мысли, в одном порыве высокого умиления, возвышенной скорби, изливающихся в безмолвных и тихих святых слезах, очищающих и возвышающих душу. Такие мгновения не забываются, они оставляют след во всей жизни человека, и часто воспоминание о таком мгновении спасает его на краю падения. Такое мгновение переживаем теперь все мы, весь русский народ. Скончался Царь наш, любимый Царь, и все отошло от нас, кроме скорби о великой потере, кроме умиления пред образом Почившего, образом так нам знакомым и так дорогим. Этот образ светит и светил нам тихим и кротким светом, как бы в свидетельство о высоком достоинстве человека, о высоком призвании его на земле… Он был истинно Русский Царь, по духу и по всему нравственному облику своему. В Нем, в делах Его не было ничего приподнятого – не было того картинного героизма, который так любят в Европе и которым так восхищаются там; но Он был истинный герой в высоком смысле: «человек Он был, во всем значении слова». Он был истинным выразителем нашего, особенного, русского героизма, не ищущего картинной позы, не высказывающегося в красивых словах, молча и твердо исполняющего свой долг и не подозревающего даже, что в этом есть героизм. Разгадка этого героизма, разгадка величавого образа почившего Императора заключается в одном слове: Он был христианин.

Н. Я. Яш. Портрет Николая II. 1896

Как христианин, проникнутый высоким духом веры Своего народа, нес Он бремя забот семейных и среди общей легкомысленной шаткости показал нам, чем должна быть христианская семья; как христианин, покорно и со смирением поднял Он на Свои мощные плечи тяжкое бремя Самодержца, Отца, воспитателя и охранителя народа Своего и нес это бремя до последнего мгновения, до последнего дыхания жизни. С умилением и слезами читали мы, что Он, уже сломленный тяжким недугом, страждущий, прикованный к одру болезни, среди мучительных бессонных ночей, среди тягостных дней, не оставлял Своих державных трудов, – и Россия, одна Россия была предметом Его забот и мыслей. Он принял и недуг Свой, как христианин: Он молился и трудился, молился и трудился до последнего вздоха.

Мы знаем святые слова: «Больше сея любви никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя», – и Он, Почивший Царь наш, положил душу Свою за народ Свой. Что разрушило Его могучий организм, как не державные труды, заботы и огорчения? Подчинив Свою волю воле Божьей, Он нес эти труды всегда спокойный, всегда твердый, всегда снисходительный к слабости человеческой. И Он светил не только нам, но и всему миру. Чужие народы с изумлением и восторгом смотрят на это явление русского духа, русского героизма, величавого в своей смиренной простоте.

Вот какого Царя мы лишились, вот какая тяжкая скорбь нас постигла.

Но милостив Бог, скорбь не безутешная.

Нет места скорби отчаянной, тоске тяжелой и неутешимой в сердце того народа, который имеет трогательное упование на жизнь бесконечную, трогательную веру в общение живых с усопшими. Верит народ наш, что его любимый Царь, который теперь там, перед престолом Царя Царей, все же живет с нами; верует, что над ним сбудется все, что обещано христианам. Он был кроток, а сказано: «блаженны кроткие»; Он был милостив, а сказано, что милостивые «помилованы будут»; общий голос всего мира называет Его «миротворцем», а сказано: «блаженны миротворцы, ибо и они будут наречены Сынами Божьими».

Скорби народной не даст перейти в отчаяние еще и иная земная надежда.