Император Александр III

Наследник Цесаревич совершил это путешествие со своим братом Георгием. Брат Наследника Георгий был слабогрудый юноша, во время же этого путешествия чахотка явно в нем проявилась. Произошло ли это от простуды или от другой какой-нибудь неосторожности, я не знаю, но в конце концов Георгий, будущий Цесаревич, должен был вернуться из этого путешествия, не докончив его, и затем до самой своей смерти должен был жить на Кавказе, где в Абастумане он, будучи уже Цесаревичем, и скончался.

Затем с Наследником Цесаревичем ездил принц Георгий Греческий – молодой человек, наиболее склонный к таким действиям, которые не могут служить образцом для Великих Князей и принцев.

Сам Наследник и вся эта экспедиция была вверена генералу свиты Его Величества князю Барятинскому (в настоящее время князь Барятинский – генерал-адъютант, он еще жив, но разбит параличом и состоит при Императрице Марии Федоровне). Это недурной, но вполне ничтожный человек, потому он не мог нравственно руководить молодыми Великими Князьями.

Затем с ними было несколько молодых людей, очень порядочных, но эти молодые люди уже по самому своему положению не могли представлять собою никакого авторитета. Эти молодые люди были: молодой конногвардейский офицер князь Николай Дмитриевич Оболенский; затем кавалергардский офицер князь Кочубей и офицер лейб-гусарского полка Волков.

Из этих лиц князь Николай Дмитриевич Оболенский в чине генерала свиты Его Величества состоит при Императрице Марии Федоровне, это одно из лиц, ей наиболее приближенных; он человек замечательной порядочности и нравственной чистоты.

Другой – князь Кочубей, генерал-адъютант и начальник Главного управления уделов.

Волков состоит начальником Кабинета Его Величества в чине генерала свиты Его Величества.

Кроме этих трех военных, с Наследником ездил князь Ухтомский, также человек весьма порядочный, ныне он редактор-издатель «Санкт-Петербургских Ведомостей». Этот князь Ухтомский описал все путешествие Наследника Цесаревича на Дальний Восток. Это сочинение представляет собою большой интересный том, хорошо изданный и изданный после цензуры самого Императора Николая II, бывшего тогда еще Наследником.

Цесаревич Николай Александрович в Нагасаки. 1891

Всем, кто хочет познакомиться с внешней стороной всего этого путешествия, должен обратиться к книге князя Ухтомского, но я говорю, конечно, о внешней стороне, потому что все официозные издания под цензурой того Высочайшего лица, которого путешествия описываются, конечно, не могут заключать в себе вещей, содержание которых, может быть, и составляет самую интересную часть путешествия, но которые не предназначаются вообще для печати.

Фатальность этого путешествия, по-моему, заключается в следующем: известно, что когда Наследник приехал в Японию, то какой-то изувер, японец Вацу, ранил Наследника посредством шашки в голову, причем, как мне пришлось слышать от очевидцев, самое ранение сопровождалось с внешней стороны не особенно картинными действиями, т. е. такими, которые не могли бы увлечь зрителей симпатиями в ту или другую сторону, если бы разыгравшаяся драма давалась для зрителей.

Этот инцидент весьма тягостно отразился в Петербурге, он очень сильно подействовал на Императора Александра III и не менее тягостно, что вполне естественно, подействовал и на Наследника. Мне представляется, что это событие вызвало в душе будущего Императора отрицательное отношение к Японии, т. е. я хочу сказать, что этот удар шашкой японского изувера, нанесенный в голову молодому Цесаревичу, конечно, неблагоприятно повлиял на его впечатления о Японии и о японцах в частности.

Поэтому понятно, что Император Николай, когда вступил на престол, не мог относиться к японцам особенно доброжелательно, и когда явились лица, которые начали представлять Японию и японцев как нацию крайне антипатичную, ничтожную и слабую, то этот взгляд на Японию с особою легкостью воспринимался Императором, а потому Император всегда относился к японцам презрительно.

Когда началась последняя ужасная и несчастная война, то в архивах всех министерств можно найти официальные доклады с Высочайшими надписями, в которых Император называет японцев «макаками».

Если бы не было такого мнения о японцах как о нации антипатичной, ничтожной и бессильной, которая может быть уничтожена одним щелчком Российского гиганта, то, вероятно, мы бы не начали эту позорную политику на Дальнем Востоке, не заявили бы, что мы должны иметь верховенство в Тихом океане, не захватили бы Порт-Артур, не втюрились бы в эту войну и не пережили бы все те ужасы, которые мы переживали как во время войны, так еще больше как ее последствия.

Говоря о последствиях этой войны, нужно сказать, что последствия эти, хотя, может быть, несколько отдаленные, еще далеко не кончились, и тот толчок, который дала эта война, еще в будущем будет иметь большие последствия.