Император Александр III

Это меня чрезвычайно взволновало, и я начал говорить то, что говорил и Великий Князь Владимир Александрович, что я никоим образом не допущу, чтобы памятник был выставлен. Сам Трубецкой признал многие капитальные недостатки его и очень меня благодарил, что я сделал такую пробу, при которой он сам мог видеть этот памятник на пьедестале и в том положении, в котором он должен будет стоять. Вследствие этого он затем эту модель еще значительно переделал, и вот тогда, после этого, Великий Князь Владимир Александрович ее видел и сказал, что хотя в ней есть еще недостатки, но что он тем не менее против нее не возражает, потому что в ней есть что-то привлекательное и напоминающее брата, которое его в известной мере чарует.

Когда я ушел с поста министра финансов, то уже модель была совершенно готова, нужно было ее отлить. Князь Трубецкой для отливки выписал специалистов и предпринимателей из Италии. Ранее туда, в Италию, ездил князь Голицын, чтобы удостовериться, что эти лица, которым князь Трубецкой настаивал отдать отливку памятника, заслуживают уважения и внимания. Князь Голицын привез о них удовлетворительные сведения.

Памятник отлили эти итальянцы при участии князя Трубецкого. Конечно, в конце концов князь Трубецкой поссорился и с этими итальянцами; затем была целая история с устройством пьедестала. Сначала предполагали пьедестал устроить в виде горы, в виде глыбы, а затем, по докладу Трубецкого, так как соответствующих камней не могли достать, а с другой стороны и по соображениям Трубецкого художественного порядка, вместо этой глыбы решили, с утверждения Государя, устроить нечто вроде катакомбы, четырехугольного ящика.

Когда я ушел с поста министра финансов, то я продолжал все еще заниматься делом этого памятника в том смысле, что некоторые доклады проходили через меня, т. е. я являлся докладчиком у Государя, но так как я уже не был министром финансов, то ассигнование денег всегда встречало затруднительное положение со стороны министра финансов, причем я находил, что министр прав, ибо на памятник этот была затрачена такая масса денег, сумма, приближавшаяся к миллиону рублей, что дальнейшее ассигнование вследствие разных фантазий князя Трубецкого, естественно, встречало возражение со стороны министра финансов.

После того как я покинул пост председателя Совета министров, а именно в апреле 1906 года, то руководство делом по сооружению памятника осталось опять-таки за мной по желанию Его Величества, но когда я вернулся из-за границы, куда я поехал немедленно после того, как я покинул пост председателя Совета министров, а именно это уже было в ноябре месяце 1906 года, то я являлся к Государю с докладом по одному какому-то вопросу, касавшемуся этого памятника, причем доложил Государю, что не угодно ли будет снять с меня эту обязанность, ибо памятник уже приходит к концу, и, с другой стороны, моя роль всегда больше заключалась в том, что мне приходилось докладывать о разных ассигнованиях денег, и что эта роль более подходящая к министру финансов, и что не угодно ли будет эти обязанности передать министру финансов.

Его Величество не высказался ни нет, ни да и сказал, что подумает и мне передаст.

Через несколько дней я получил от министра финансов письмо, в котором он меня уведомлял, что Государю Императору не угодно было согласиться на то, чтобы я передал обязанности докладчика по делу памятника министру финансов, а что эта обязанность должна остаться за мною. Но тем не менее после этого уведомления мне ни разу не приходилось докладывать Государю, так как князь Трубецкой с одной стороны, а затем князь Голицын, председатель по сооружению памятника, находили к Государю доступ помимо меня и докладывали ему все дела или непосредственно, или через посредство различных министров.

Открытие памятника Александру III 23 мая 1909 года

Наконец, в 1909 году наступило время открытия памятника. Памятник был готов и выстроен. Я вернулся из-за границы, и вдруг ко мне приходит князь Голицын перед открытием памятника и говорит, что он составил список наград за сооружение этого памятника, причем себе поместил совершенно исключительную награду, и что он просит меня, как руководителя и докладчика этого дела, доложить этот список Государю. Я передал князю Голицыну, что я уже с 1906 года не имел ни одного доклада Государю по этому делу, и что он всегда докладывал сам непосредственно, и что вследствие этого я затрудняюсь доложить. На это князь Голицын меня стал убеждать, что он сам не может доложить, потому что это дело касается его и других членов. Я все-таки сказал Голицыну, что я Государю доложить это дело не могу, но ездил к барону Фредериксу и просил его доложить Государю.