Император Единства

Тут уж я хохочу в голос. Где он только слов таких понабирался. Да, это не за высокими стенами Кремля скучать, в лицее настоящая жизнь для пацана. Впрочем, там и девчонок предостаточно, благо учились они совместно, что было определенным новшеством для этого времени.

Маша улыбаясь, слушает наш разговор. Позади тяжелый день, а завтра будет ничуть не легче. Но, сегодня мы все вместе и сегодня у нас праздник.

Наконец, Георгий выдохся и решил устроить себе пятиминутку пирога с вишней. Я уточняю:

— Так что, поедешь с нами в Константинополь?

Мальчик оживленно кивает, активно жуя. Потом, судорожно проглотив, спешно спрашивает:

— А мушкетеров моих можно взять?

— Гм… Ну, вряд ли руководство лицея будет в восторге, но, так и быть, можешь взять своих друзей. Думаю, пару недель отсутствия вам простят. Но, ты же понимаешь, что все будут вам завидовать и от того, драк будет куда больше? Я же не стану задействовать ИСБ для охраны вашей ватаги в лицее!

Георгий воинственно подбоченился:

— Мы им всем покажем!

— Ага. Только давайте без членовредительства. Мне только сломанных рук и ног не хватало.

Сын активно кивает и впихивает в рот новый кусок пирога. Ну, и где этикет? Совсем расслабился в своем пионерском лагере!

Однако, сильно надолго его не хватило. Рассказав новости и похваставшись фингалом, слопав пирог и получив подарок на именины, Георгий тут же заерзал и начал отпрашиваться к друзьям, которых он так же (с моего дозволения) притащил в Кремль.

— Ну, иди, иди. Заждались тебя там уже. Евстратий принесет вам пирог и прочие сладости.

— Спасибо, пап! Пока, пап! Пока, Маш!

Маша засмеялась и подмигнула мальчику:

— Вы там не слишком сладостей объедайтесь!

Но, тот уже скрылся за дверью.

Поднимаю бокал с апельсиновым соком.

— За тебя, радость моя! С именинами тебя! С Днем Ангела!

— Спасибо, любимый.

Маша чокается со мной стаканом с отваром шиповника. Пригубив, отставляет его в сторону и просит:

— Спой, что-нибудь. Ты так давно не пел для меня.

— Прости, солнце мое. Обещаю исправиться!

Беру гитару и начинаю негромко петь, глядя в грустные глаза жены.

Гори, гори, моя звезда.
Звезда любви приветная.
Ты у меня одна заветная,
Другой не будет никогда.

Жена моя, благословенная,

Звезда любви, волшебных дней.
Ты будешь вечно неизменная,
В душе так любящей моей.

Сойдет ли ночь на землю ясная,

Так много звезд, нужна одна.
В моем пути в жизнь так прекрасную,
Ты — путеводная звезда.

Твоих лучей небесной силой,

Вся жизнь моя озарена.
И будешь ты всегда любимой,
Гори, сияй, моя звезда!

МОСКВА. КРЕМЛЬ. ДОМ ИМПЕРИИ. 27 августа (9 сентября) 1917 года.

Новый день, новые совещания. Как скучна и однообразна жизнь правителя Государства Российского! Скучные официальные лица, строгие официальные бумаги. Сплошной официоз и скука. Фронты, войны, сражения. Перевозки, поставки, снабжение. Протоколы, письма и донесения. Сотни и тысячи дел, рапортов и прошений. И всем что-то от тебя надо, нужны решения, дозволения, одобрения и прочие повеления.

Иной раз, глядя на окружающих, я ловил себя на вопросе — это они винтики в моем механизме власти, или это я винтик в их государственной машине? Поди знай. Верно и то, и другое.

— Так что с Иерусалимом?

— Барон Врангель ведет переговоры о сдаче с местным гарнизоном, напирая на нежелание проливать кровь в Святом Городе, но демонстрируя решимость — это сделать в случае отказа.

— Они в курсе резни у Вифлеема?

Палицын кивнул.

— Так точно, Государь. Но немецкий майор Вюрт фон Вюртенау отказывается от сдачи. Впрочем, барон Врангель надеется, что османы сдадутся и без его команды. Над Иерусалимом наши самолеты разбрасывают листовки соответствующего содержания.

— Это недопустимая задержка! Фронт против англичан практически снят и противник продвигается на север, а за ними маршем идут британцы. Не мне вам говорить, что это все значит для нас.

— Да, Государь.

— Ну, так поторопите Врангеля! Что Силы специальных операций?

— Генерал Слащев непосредственно координирует операцию.

— Плохо координирует! Очень плохо! Так ему и передайте!!!

МОСКВА. КРЕМЛЬ. ДОМ ИМПЕРИИ. 27 августа (9 сентября) 1917 года.

— Мы рады видеть вас в Кремле, госпожа Мостовская.

— Благодарю вас, Ваше Императорское Величество.

Ольга склонила голову, приветствуя Императрицу. А я смотрел на одетую в траур женщину и думал о своем. Парадокс истории — я имею возможность видеть свою прабабку молодой 28 летней женщиной, не имеющей ни малейшего понятия о том, что перед ней не просто Император Всероссийский, а ее прямой, пусть и довольно далекий потомок.