Император Единства

Она и вправду говорила на удивление хорошо. То ли сказалась черногорская наследственность, то ли сыграла роль мама, которая перед тем, как стать королевой Италии, окончила Смольный институт благородных девиц в Санкт-Петербурге, то ли какие-то природные качества, но русский язык бывшая итальянская принцесса освоила быстро и довольно хорошо, да так, что мы почти уже не прибегали к французскому в качестве «языка международного общения». Но если в протокольных заученных фразах акцента практически не было, то вот в более живом общении акцент пока вытравить не удавалось, и я сомневаюсь, что это вообще возможно сделать в ближайшие годы. А уж говорить о «тараканах» приходилось с частыми пояснениями, или же подобные фразы превращались в ребус на сообразительность. Но я специально подкидывал в свои речи всякого рода хитрые словечки. Во-первых, это расширяло ее словарный запас, а во-вторых, лучше она озадачится или даже оконфузится со мной наедине, чем будут казусы во время какого-нибудь официального мероприятия.

Но Машу успокоить довольно сложно. Слишком уж она требовательна к себе. Так что смею полагать, что к двум ежедневным часам русского языка вскорости добавится еще какой-нибудь курс словесности. И когда она находит на это силы и время? Но ее фирменная фраза не зря звучит так: «Русская должна говорить по-русски как русская».

– И все же, нет ли тут нарочитого театра? Ведь трудно допустить, что они не понимают, что их слушают, так?

– Так. Но допустить можно. Это ведь Аликс.

Императрица качает головой в сомнении.

– Быть может, это была лишь игра на публику в нашем лице? Ты ведь тоже до воцарения старался казаться окружающим легкодоверчивым и наивным.

Это да. Так старался казаться, что дошел до самого края. Шахты, где мне вышибли выстрелом в затылок глупые мозги. Но не в этот раз.

– Ну, радость моя, тут не совсем корректное сравнение. Я делал все, чтобы отдалить себя от короны и престолонаследия, она же уже была императрицей и вновь мечтает ею стать.

– Нет, я не согласна. Сравнение корректное. И она, и ты, да и я, всю жизнь прожили при дворе, дворцовые интриги в крови каждого из нас, даже если мы сами этого не осознаем. Мне не очень верится в ее помешательство. История знает массу примеров и более изощренного коварства.

Широко улыбаюсь и подкалываю царицу:

– А я, грешным делом, уж подумал, что ты не согласна с тем, чтобы она вновь стала императрицей!

Но Маша сама серьезность и даже тени улыбки не проступило на ее лице.

– И что ты намерен делать?

– Вариантов множество, но в то же самое время их не так много. Во-первых, Николай прислал прошение с просьбой дозволить его семейству быть гостями нашей с тобой коронации в Константинополе. Во-вторых, ситуация с бывшим августейшим семейством действительно требует разрешения. В-третьих, ни девочки, ни Алексей не виноваты в том, что их мать – дура. Да и брат мой, Николай, не до конца виноват, хотя и без него тут, как ты понимаешь, не обошлось. В-четвертых, вокруг так называемых законных наследников возня все еще не завершилась, и, по-хорошему, эту тему надо как-то рубить. Нарыв надо вскрывать, а всех причастных отправлять на дыбу в Сибирь.

– На дыбу? В Сибирь?

Маша вновь озадаченно захлопала глазами. Отмахиваюсь.

– Игра слов, не обращай внимания. Так вот, в-пятых, есть в русском языке понятие «ловля на живца». Думается мне, что в Константинополе случится много интересного, а моим спецслужбам будет много работы.

– Ты намерен удовлетворить прошение Николая?

– Да. Тем более что Ливадию им пора освободить, не так ли? Зачем нам там этот серпентарий?

– Что ж, возможно. Но будь осторожен! Змея эта очень ядовита!

Москва. Кремль. Дом империи. 31 августа (13 сентября) 1917 года