Император-гоблин

Внезапно он понял, что забыл о формальном «мы», и что Бешелар уже испытывает к нему отвращение. Чтобы не смотреть на воина, он взглянул на Калу и, к собственному изумлению, увидел в голубых глазах сочувствие.

– Ничто не может облегчить утрату, – сказал Кала, – но молчание может сделать ее тяжелее.

– Разговоры не помогают, – отрезал Майя.

Кала немного отстранился, словно кот, которого щелкнули по носу, и в карете снова воцарилось молчание. Кому-то оно могло показаться тяжелым, кому-то – нет, но никто не нарушал его до возвращения во дворец.

Глава 5 Во дворце императора

К концу ужина Майя настолько устал, что у него двоилось в глазах. После возвращения из Улимейре он попросил Бешелара проследить за тем, чтобы решетки Алкетмерета были опущены на ночь, и отказал всем, кто в тот вечер просил об аудиенции.

К его немалой досаде, даже после этого ему не удалось отдохнуть. Во дворце его поджидала неутомимая Эсаран. Экономка не пустила Майю в Черепаховую Комнату, настаивая на том, что это слишком скромное помещение для императора, и потащила его на этаж выше, в Розовую Комнату, больше похожую на парадный зал, в котором можно было заблудиться. Розовая Комната была отделана в темных тонах и обставлена мебелью из черного дерева с обивкой вишневого цвета. Стены были оклеены дорогими обоями из Пенчарна с рисунком в виде роз всевозможных оттенков красного – от алого до багрового. Лепестки роз были обведены золотой каймой.

У Эсаран был заготовлен бесконечный список вопросов, на которые Майя должен был немедленно ответить, и срочных проблем, требующих его внимания. Через некоторое время он уже решил было, что она закончила его мучить, но речь зашла о том, что среди жертв крушения «Мудрости Чохаро» были эдочарей – императорские камердинеры. По суровому тону Эсаран Майя понял, что и ему не позволят одеваться и принимать ванну самостоятельно, как это было в Эдономи. Она добавила, что Клемис Аттередж уже подготовил новый гардероб и ждет Майю, чтобы подогнать одежду по его фигуре, и поэтому необходимо прямо сейчас подыскать императору личных слуг.

Майя понимал, что не нравится экономке, но в то же время ему было ясно, что эмоции не мешают ей достойно выполнять свои обязанности. Возможно, она яснее, чем Чавар, осознавала, что император в любой момент может прогнать ее, если она даст ему повод. Но в своем стремлении как можно лучше справиться с порученной ей работой Эсаран была безжалостна, а он так устал, и у него жестоко разболелась голова. Поэтому он просто сказал:

– Мы доверяем вашему мнению и полностью полагаемся на вас в этом вопросе.

Она кивнула с плохо скрытым презрением и на этом оставила его в покое. Вслед за экономкой явился Аттередж и радостно забормотал что-то насчет тканей, расцветок и узоров. Майя понимал примерно два слова из семи. Бешелар и Кала сидели по обе стороны двери, как полагалось императорским ноэчарей, и внимательно наблюдали за происходящим. Майе смертельно хотелось сказать им, чтобы они ушли, но он знал, что не может этого сделать. И вряд ли сможет в ближайшем будущем.

Не успел Аттередж закончить с одеждой, как явился Ксевет с перечнем дел, еще более устрашающим, чем список Эсаран. Весть о прибытии нового императора облетела столицу, и во дворец начали стекаться придворные, в том числе Свидетели Кораджаса. Ксевет принес груду писем – некоторые были доставлены по пневматической почте, некоторые оставили стражникам. Ксевет был непреклонен. Император должен был прямо сейчас хотя бы просмотреть всю корреспонденцию. Они с Майей устроились за огромным письменным столом, который, как медведь в берлоге, притаился в дальнем углу Розовой Комнаты, и принялись за работу.

Майя понимал, что, унаследовав трон, он сделал шаг навстречу неизвестности, но именно стопка конвертов, доставленная Ксеветом, продемонстрировала ему, насколько рискованным был этот шаг. Некоторые имена были ему знакомы по рассказам Сетериса, он примерно представлял себе, что такое Кораджас, Верховный Суд и Парламент, и, тем не менее, с каждой минутой он все отчетливее осознавал собственное невежество. Ксевет вскрывал конверт, читал письмо вслух, делал паузу и вопросительно приподнимал брови. Майя, вместо того, чтобы отдавать приказы, вынужден был осведомляться, кто автор, и что конкретно ему нужно. Вскоре к процессу просвещения императора присоединились Бешелар и Кала, а Майя сидел, слушал и мысленно проклинал все на свете.