Император-гоблин

– Уголь?

– Здесь так холодно, – наполовину извиняющимся, наполовину отчаянным тоном объяснила она. – А цены на уголь постоянно растут. Матушка все время зябнет, даже когда нам кажется, что комнаты достаточно хорошо протоплены. Мы бы отвезли ее на юг, но она не в состоянии путешествовать. Ваша светлость, мы не хотели попрошайничать, но мы в отчаянии, а вы спросили, чем можно помочь… Это действительно поможет матушке, она будет лучше себя чувствовать…

– Мы позаботимся об этом, – пообещал Майя, и осмин Данивин едва ли не распростерлась перед ним на полу и принялась благодарить его так горячо, что он рад был поскорее уйти.

Вернувшись в Алкетмерет, он прежде всего велел Ксевету проследить за тем, чтобы в апартаменты Данивада бесплатно поставляли уголь; Ксевет ответил своим обычным «да, ваша светлость», и сделал пометку в блокноте. «Да, – подумал Майя, – “мы позаботимся об этом”, приказав другим сделать все необходимое. Так мы расплачиваемся с теми, кто проявил доброту по отношению к нам». Но он понятия не имел, как и откуда взять уголь, и знал, что если попытается, то лишь смутит и напугает дворцовых служащих.

С такими мрачными мыслями император Эдрехасивар VII отправился в постель, и его сон был беспокойным.

Глава 17 Ужин у посла

Утро того дня, на который был назначен прием у посла Бариджана, выдалось ясным и морозным. Окна в спальне Майи покрылись ледяными узорами, и невозможно было разглядеть, что происходит снаружи. Личные слуги хлопотали вокруг императора и без конца спрашивали, не холодно ли ему, и не желает ли он надеть еще один комплект шелкового белья.

– Пожалуйста, успокойтесь, ничего не нужно, – отказывался Майя. Ему казалось, что он похож на Барчах’каладим. Так называлась бариджанская игрушка в виде кукол-воинов, вложенных друг в друга, причем каждый следующий воин был все более свирепым на вид. Дополнительный слой одежды не мог согреть Майю, зато окончательно лишил бы его способности шевелить руками и ногами.

– Если вы замерзнете, ваша светлость, – строго сказал Эша, – обязательно вернитесь. Мы на всякий случай будем держать белье у камина.

– Вы очень добры, – искренне ответил Майя. Десять предыдущих лет никого не волновало, тепло ему или холодно.

– Это наша работа, ваша светлость, – повторил Эша обычные слова Ксевета. Но Майя знал, что секретарю и слугам все равно приятно слышать слова благодарности.

На завтрак подали овсянку с курагой и медом. Повара откопали где-то гигантский зеленый самовар на четырех позолоченных ножках в виде когтистых звериных лап. Майя решил, что этой штуке по меньшей мере лет двести. Чай был очень крепким и очень горячим, и Майя заставил Ксевета тоже выпить чашку.

К великой радости Майи, как раз во время завтрака, когда Ксевет рассказывал ему о планах на день, привезли его личную печать. Кольцо принес курьер. Даченсол Хабробар как член правительства имел право пользоваться услугами курьерской службы, даже если посылку доставляли в пределах Унтэйлейанского Двора. Курьер оказался потомком гоблинов, темнокожим и темноволосым. Словно желая бросить вызов этикету, он украсил черные косы алыми лентами. Майя сразу понял, что они с Ксеветом друзья. Он попросил курьера подождать на случай, если кольцо не подойдет, и кивком разрешил секретарю выйти из комнаты. Из-за закрытой двери донесся жизнерадостный смех, а Майя склонился над шелковым стеганым мешочком, чтобы Бешелар и Кала не увидели выражения его лица.

Печатка представляла собой тяжелый платиновый перстень без каких бы то ни было украшений, если не считать эмблемы, искусно вырезанной на верхней плоской стороне. Кошка-змея с пушистыми усами и длинным чешуйчатым телом показалась Майе совершенной. Надевая кольцо на безымянный палец правой руки, Майя испытал странный, дикий восторг; он торжествовал над отцом, который когда-то отверг этот рисунок. Печатка была довольно массивной, однако Майя уже привык к весу колец (сегодня – золотых с топазами и тигровым глазом). Печатка принадлежала ему. Пусть это были всего лишь детские фантазии, но она не казалась ему ни громоздкой, ни тяжелой.

В приподнятом настроении он приступил к выполнению своих обязанностей, которые этим утром представлялись ему особенно утомительными. Чавар благоразумно согласился принять приглашение посла Горменеда, но Майе в глубине души хотелось, чтобы лорд-канцлер отказался. По крайней мере, гости были бы избавлены от необходимости видеть его недовольное лицо и терпеть язвительные замечания.

Самым тяжким испытанием для Майи явилось совещание Кораджаса, которое началось в десять утра под председательством раздраженного лорд-канцлера. Главным вопросом повестки дня был выбор императрицы.