Император и ребе, том 2

Необходимо было всякий раз опасаться того, что силы врага, находящиеся в непосредственной близости от искусственно созданного разрыва, могут своевременно спохватиться и броситься на помощь, закрыть брешь, заткнуть дыру резервами. Тогда провалится весь план. В лучшем случае все придется повторять сначала… Поэтому Наполеон решил, что, кроме обхода фланга, который должен быть оторван от центра противника, следует одновременно с этим предпринять ложную атаку на второй фланг. Таким образом, у противника будут связаны руки, он везде будет занят своим собственным угрожаемым положением и не сможет оглядываться, куда не следует. Его необходимо было держать под постоянным шахом, пока разрыв и атака на оголившиеся тылы уже не станут свершившимся фактом.

Да, именно так можно было создать случай, так всегда можно было держать под рукой слабую точку противника. Потому что эта двойная методика создания случая и гарантирования его устойчивости имела большое преимущество: она позволяла быть разнообразным и, словно некий универсальный ключ, предлагала сотни возможностей…

Ведь противник никак не может вычислить, где атакующие действительно собираются осуществить прорыв, а где устраивают лишь короткую инсценировку. Ему остается только сражаться повсюду с одинаковым напряжением и с одинаковой концентрацией сил по всему фронту. Он изматывает все свои войска и бросает в бой остатки резервов — каждый раз не туда, каждый раз слишком поздно, когда настоящий прорыв уже произошел.

После подобных доработок и улучшений эта схема Наполеона во всех его крупнейших сражениях реализовывалась в три основных этапа.

Во-первых, ложная атака на какой угодно фланг — правый или левый, чтобы «занять» его, привязать к одному месту и хотя бы на некоторое время парализовать его мобильность.

Во-вторых, обход и атака противоположного фланга противника. Эта операция уже проводилась против намного более мощных сил, с активным маневрированием и непрерывным натиском — до тех пор, пока противник не был вынужден бросить туда резервы и, главное, незадействованные войска из центра, открывая при этом некоторую часть своего единого фронта с хорошо укрепленными позициями. В лучшем для него случае он оставлял их защищенными тонкой цепью войск прикрытия.

Тогда наступал третий и решающий акт. В открывшуюся или еле прикрытую точку наносился сильнейший удар. Туда перебрасывались самые сильные артиллерийские части. После них — лучшие полки, хорошо отдохнувшая гвардия. Словно огромное ядро из огня и стали врывалось туда и раскалывало единую массу войск противника надвое. И сразу же за ними в глубокий прорыв стремительно входила кавалерия: гусары с дальнобойными карабинами,[252] драгуны с длинными пиками, кирасиры с палашами. Они расходились по обе стороны прорыва, разгоняя растерянные массы солдат противника направо и налево и подавляя любой очаг сопротивления, и тем завершали искусно вызванную катастрофу.

Это и был принцип «быть сильнее противника в определенном месте», сформулированный Наполеоном так кратко и четко в разговоре с генералом Раппом об искусстве ведения войны.

Более открыто и подробно он о своей схеме никогда не говорил и не оставил после себя никаких определенных планов сражений. Наверное, у него были для этого причины, о которых нетрудно догадаться. Однако в выигранных им грандиозных битвах мы до сих пор находим отдельные нити этой основы и, систематически составляя их вместе, наглядно видим, как гениально продумано и искусно соткано было все полотно.

Глава седьмая Неслучившееся чудо

1

Тайная схема, реализовывавшаяся Наполеоном так упорно на полях сражений, ложные и настоящие атаки, ведшие к прорыву, все это преследовало одну-единственную цель: не затягивать войну, как можно быстрее достичь решительного перелома. Затянувшаяся война, как бы победоносна она ни была, приносит больше потерь, чем выигрыша. Она ослабляет победителя точно так же, как и побежденного.

Поэтому быстрое достижение перелома в ходе войны было вторым важнейшим принципом в стратегическом арсенале Наполеона, еще одной излюбленной «шахматной комбинацией». Эту идею он в известном смысле тоже позаимствовал у Фридриха Великого, а потом годами дорабатывал.

В папке Наполеона, вместе с картами генерального штаба, всегда лежала аккуратно написанная и приклеенная на доску секретная инструкция Фридриха Великого. И когда Наполеон приступал к разработке любого сколько-нибудь серьезного плана новой кампании, он вынимал карты, а вместе с ними — и эту доску. Он каждый раз прочитывал написанное на ней с неослабевающим интересом, как мудрое завещание, которое не утратило и не скоро еще утратит свое значение. Оно освежало его осторожность и предостерегало от опасностей.