Император и Сталин

Ум, сметка, хитрость, трудоспособность и настойчивость сделали Евстратия незаменимым специалистом и классическим “слугой царю, отцом солдатам”. Свой для филёров, которые в большинстве были из солдат и крестьян, он знал и понимал их, умел разговаривать, ладить и управляться с ними.

Его сотрудники верили в него, как в Бога. Лучше его филёров не было, хотя выпивали они здорово и для всякого постороннего взгляда казались недисциплинированными и неприятными. Они признавали только своего начальника. Медниковский филёр, выслеживая “объект”, мог пролежать целый вечер в выгребной яме, долгими часами выжидать на жутком морозе, без багажа вскочить в поезд за наблюдаемым и уехать внезапно, часто без денег, за сотни вёрст…

Искусство перевоплощения в школе Медникова было поставлено на высокий театральный уровень. Его филёр стоял извозчиком так, что самый опытный профессиональный революционер не мог бы признать в нём агента. Умел изображать из себя и торговца спичками, и вообще лоточника. При надобности мог прикинуться дурачком и поговорить с наблюдаемым, якобы проваливая себя и свое начальство. Когда же служба требовала, с полным самоотвержением продолжал наблюдение даже за боевиком, зная, что рискует при провале получить на окраине города пулю браунинга или удар ножа, что нередко и случалось.

Сегодня, впрочем, никаких неожиданностей служба не предвещала. Следить за сановниками всяко приятнее, комфортнее и безопаснее, чем преследовать боевиков-революционеров. Поэтому пара внешних агентов, где один работал извозчиком, а второй изображал загулявшего купца, спокойно и расслаблено следовала за коляской министра финансов, предвкушая сытный ужин за казённый счёт и ненапряжное времяпровождение близ какой-нибудь гостиницы, клуба или ресторана, где их должна сменить следующая оперативная пара.

Пока всё шло предсказуемо. Никуда не сворачивая, министр доехал до отеля, рассчитался с извозчиком и скрылся в апартаментах. “Пассажир”, пошатавшись по фойе и убедившись, что “клиент” не проявляет активности, уже направился с запиской к городовому, как вдруг «объект наблюдения» продефилировал мимо него, взмахом руки подозвал свободный экипаж и вальяжно восшествовал в коляску, которая споро покатилась в сторону Воронцовского моста.

– Ах, Прохор, ах же сукин сын, ну, молодец – сообразил! – порадовался “пассажир”, увидев, что его напарник мгновенно отреагировал на изменившуюся ситуацию и изловчился первым “подать извоз барину”.

– А ну-ка, милейший, – филёр щёлкнул пальцами следующему в очереди извозчику – плачу двойной – быстро за той коляской, только смотри, не прижимайся, чтобы не заметили… Быстро промелькнули центральные кварталы, за спиной остался величественный собор Андрея Первозванного…

– Да куда ж он намылился? – раздражённо буркнул “пассажир”, с тревогой осматриваясь вокруг. Чёртиком из табакерки дорога выскочила из города и покатила вдоль моря, забираясь всё выше по скалистому берегу, змеёй извиваясь между огромными валунами, оставленными здесь тысячи лет назад доисторическими ледниками.

– Давай-давай! – торопил филёр извозчика, чувствуя азарт погони. Очередной поворот закончился быстрее, чем возница успел поправить вожжи, лошадь, увидев впереди обрыв, испугалась, отпрянула в сторону и, поставив коляску на два колеса, почти сразу уткнулась мордой в стоящий экипаж сыскарей с неподвижно и безучастно сидящим на облучке Прохором.

Оглянувшись вокруг и не увидев никаких признаков хоть какой-то жизни, филёр пожал плечами и бросился к напарнику, ругая себя за неосторожность, из-за которой он, наверняка, раскрыл себя и его.

– Прохор, эй! Куда седока подевал? – тронул он коллегу за рукав, после чего тот начал неловко заваливаться прямо на руки товарища, пальцы которого, подхватившие падающую голову, мгновенно сделались влажными и липкими.

* * *

Евстратий Медников и Аркадий Кошко разбудили Ширинкина, когда уже светало. Привыкший по роду службы к неурочным подъёмам, генерал по лицам сыщика и “отца филёров” понял, что произошло нечто неординарное.

– Раненый агент в больнице без сознания, состояние тяжёлое, характер ранения похож на ранение мичмана Головина, – торопливо докладывал Аркадий Францевич, размещаясь рядом с генералом в коляске, – его напарник быстро сообразил, отправив извозчика с раненым и запиской в город. А вот дальше началось самое интересное. Оставшись один, филёр обследовал дорогу на полверсты до и после злосчастного поворота и не нашёл никаких видимых причин, заставивших пассажира именно в этом месте напасть на агента. Агент, вынужденный прекратить осмотр ввиду изрядных сумерек, уже собрался возвращаться в город, как услышал шум ещё одного экипажа. Спрятавшись за придорожные камни, филёр наблюдал подъехавшего на двуколке морского офицера, который остановился на том же месте, аккуратно и детально обследовал оставленную бричку и затем исчез в придорожных зарослях вереска, как под землю провалился…

– Дайте я угадаю, – нетерпеливо перебил сыщика Ширинкин, – этот морской офицер был в форме мичмана?