Император из двух времен

— Ой, испугал. Боюсь-боюсь. Кстати, тебя вчера так и не было в спортзале. Не смог вырваться?

Пожимаю плечами.

— Да, было много работы по Маньчжурии. Как говаривал старина Мюллер: «Вообще, там будет интересно в ближайшие недели».

— Это в «17-ти мгновениях» было?

— Ага. А вы как провели время с Натали?

Ответное пожатие плечами.

— Весь день рассматривали каталоги модных платьев. Модные тренды и всё такое. Ты же знаешь нас — девочек…

Улыбаюсь и щелкаю её по носику.

— Так я тебе и поверил. Колись, синяк откуда?

Вздох.

— Ухажер ущипнул.

— И ты ему не сломала руку?

— И даже не пристрелила.

Интересуюсь:

— Почему он тебя ущипнул за плечо, а не мягкое что-нибудь?

Сокрушенный вздох.

— Сама не знаю, я уж и так подставляла ему попку, и сяк, а он, гад, как даст в плечо…

Улыбка.

— Понравилась ты ему видать! Хотя, живо себе представляю, какой синяк оставил бы приклад от АФ-20 или ПД-20 на твоей попке.

Печальный вздох.

— И не говори…

Мы помолчали. Не удержавшись, вновь начинаю:

— И, всё же, твой прыжок был авантюрой и идиотизмом. Никогда себе не прощу. И больше не разрешу, заруби себе на носу. Даже не уговаривай! Это просто безответственно!

Императрица поморщилась.

— Ой, прошу тебя, не начинай. Всё уже благополучно кончилось. Я даже ногу тогда не сломала.

— Ага. Обошлись растяжением.

— Да ладно, я даже не хромала.

Удивленно поднятые брови.

— Это когда ты не хромала? На людях и перед камерами, или тогда, когда я после этого нёс тебя на руках?

Улыбка.

— Когда ты меня нёс на руках, я не могла хромать априори. На руках-то! И, вообще, с каких это пор ты меня отказываешься носить на руках?

— Не переводи разговор на другую тему! Это было опасно и безрассудно! Я уж не говорю о полосе препятствий. Это же был ужас! Молодая, красивая женщина, да ещё и Императрица, а такое вытворяла!

Томный вздох.

— А может мне нравится, когда я беспомощная лежу у тебя на руках…

Мрачно:

— Очень смешно.

Маша подняла голову и лукаво посмотрела мне в глаза.

— Ты меня любишь?

Хмыкаю.

— Люблю. Что надо?

Смех.

— Твои подозрения в моей меркантильности беспочвенны. Молодая красивая женщина может и хочет позволить себе некоторые траты на себя.

Подозрительно.

— И на что на этот раз?

— На шпильки и булавки.

— Мадам, вы не по средствам живёте! Вы и так с Иволгиной жжете патроны, как целый пехотный батальон!

Возмущенное:

— Не пехотный, а десантный! И потом, тебе что, жалко потратить на жену какие-то паршивые патроны?!

— А потом «ухажеры» ставят тебе на плече синяк? И это происходит регулярно!

Смешная гримаска.

— Не будь букой и дозволь девочкам порезвиться!

Хмуро:

— Ладно, что хочешь?

— Тир в Доме Империи неудобен. Трудно отрабатывать весь комплекс.

— Ага. И как вы там из крупняка до сих пор не стреляете?!

— Вот! Ты меня понял!

Сердито:

— О, Господи, твоя воля! Вот только давайте без этого! Это Кремль! Езжайте на полигон! И вообще, что за увлечения у девочки?! Это Иволгина на тебя плохо влияет! Лучше бы вы платья рассматривали в каталогах! Мне бы это дешевле обходилось!

Маша деланно насупилась.

— Жадина-говядина турецкий барабан!

Деланно огрызаюсь:

— Сейчас дам по попе.

Женские хитрые потягушки в ответ. Улеглась поудобнее и милостиво увела тему разговора на менее меня раздражающее:

— Расскажи анекдот к месту.

Изображаю задумчивость.

— Хм. К месту — это «по попе»? Ну, вот, например. Объявление: «Обществу слепых требуется секретарша, приятная на ощупь…»

Смешок.

— А я приятная на ощупь?

Провожу рукой хозяина по всем дивным местам молодого, очень тренированного тела и киваю.

— Ты — великолепна. Только вот никакому обществу слепых я тебя не дам щупать. Как, впрочем, и зрячих.

Хищная улыбка.

— Я и сама никому не дам себя щупать. Ну, кроме тебя, конечно. Любого другого — пристрелю. Ты меня знаешь.

И она пристрелит. Ни секунды в этом не сомневаюсь. Школа Иволгиной не прошла даром. Тем более что обе всегда ходят с оружием. Пусть, чаще всего, и со скрытым от внешних взоров.

Вообще, позапрошлогодняя попытка государственного переворота весьма серьезно повлияла на Машу, и она занялась стрелковой подготовкой и единоборствами со всей маниакальной серьезностью. А на все мои вопросы отвечала: «Я должна уметь, если потребуется, защитить своих детей и своего любимого мужчину, если он, опять, не дай Бог, заболеет. И себя заодно. Ситуации бывают разные и охрана не всегда рядом. Почему я должна на кого-то надеяться? И, вообще, ты сам всё время говоришь, что доброе слово и пистолет всегда эффективнее, чем просто доброе слово».

Но мне, порой, кажется, что за этой показной брутальностью кроется какой-то внутренний комплекс. Вспоминая, например, ту её истерику в Константинополе, в нашей квартирке во дворце, когда она рыдала и шептала: «Я их всех ненавижу! Они мне всё заплатят! Все!!!»

И что с того, что она Царица и прочих земель Императрица? Женщина есть женщина.

Не прощает никогда, ничего и никому.

Тем более если она Императрица.

Целую.

— Валькирия моя любимая. И в кого ты такая?

Маша горячо и страстно целует в губы.