Император из стали

Купцы закусили наживку и уже пошла поклевка. Двойная прикормка — в виде обещаний вхождения в высшее общество и государственных заказов, сулящих сверхприбыль, сработала безупречно. Теперь они сами, в предвкушении казённых денег, объединяются в синдикаты, образуют тресты, монополизация идёт небывалыми темпами и будет завершена с опережением самых смелых ожиданий. То, что централизованные монополии гораздо проще контролировать и ещё проще национализировать, предприниматели узнают позже. А необходимый ресурс в виде тысяч усердных и умелых учетчиков, способных раскопать любые махинации, он уже получил в своё распоряжение и обратно не отдаст… Управление по борьбе с хищениями собственности — УБХС — практически готово — хотя ещё одну буковку «С» смело можно добавлять — Староверы. Именно они — аккуратные и рачительные держатели купеческой кассы. Они искренне и глубоко ненавидят ростовщиков и иностранный капитал, а также чиновников, от которых потерпела почти каждая старообрядческая семья. Так что будут копать не за страх, а за совесть. Конечно каждый из рекрутов думает, что он — избранный агент влияния при дворе — поможет своим и утопит чужих. И император поддержит эту иллюзию. То же самое касается студентов, социальный протест которых будет использован на всю катушку. Они уже строят кампусы и уже подрядились быть образцово-показательными справедливыми жандармами — идеальный материал для формирования ещё одной силовой структуры, о которой враги даже не догадываются… Кстати, перечень недругов придется обновить. А пока — осталась еще одна, крайне важная встреча в Царском селе, куда он уже подъезжает.

Царское село. Александровский дворец.

Император вошёл в комнату и внимательно огляделся по сторонам. Огромное количество мелких деталей — миниатюр, статуэток, завитушек, рюшечек, подушечек и прочих элементов декора сиреневого кабинета сбивали с мысли, отвлекали, не давали сосредоточиться.

Раздражение — не самый хороший фон для разговора. Хотя больше, чем весь этот «иконостас», нервировала ситуация, требующая разрешения. В голове не было чёткого «плана А», «плана Б», привычно сопровождавшего все политические шахматные партии. В личной жизни так никогда не получалось. С женщинами вообще редко что-либо идет по плану и уж тем более — по плану мужчин.

Александра Фёдоровна сидела в своём любимом кресле, не касаясь спинки, с ровной спиной, плотно сжатыми губами и с книгой, которую она держала на коленях. Глаза огромные, в пол-лица… Так смотрит дикий зверек из своей норки, когда понял, что охотник нашёл его убежище, но ещё не решил, надо спасаться бегством или попробовать драться.

— Добрый вечер… сударыня, — решил прервать молчание император.

Александра Фёдоровна молча приподнялась, ответила лёгким кивком головы и тут же опустилась обратно в кресло. Книга мягко легла на колени. Тишина в кабинете стала тягучей, липкой и вязкой.

«Она молчит. Ничего не спрашивает. Не упрекает за грубое расставание, за долгое отсутствие и демонстративное игнорирование её посланий. Значит что-то за это время случилось. Что?» — вертелись каруселью мысли в голове императора. Надо брать инициативу в свои руки…

— Я уверен что вы непричастны к покушению на мою персону, — произнёс он вслух, присаживаясь в кресло напротив и недовольно поморщившись, ещё раз уткнувшись взглядом в дикое количество бесполезных аксессуаров, расставленных, развешанных и разложенных по стенам и мебели.

— Не нравятся миниатюры? — перехватив его взгляд, спросила Александра Фёдоровна голосом, который удивительным образом совмещал наличие вопроса и полное отсутствие любопытства.

— Вы непричастны, но я уверен, что вам известно, кто это был, — игнорируя вопрос императрицы, тихо, с нажимом закончил фразу император.

Книжка на коленях императрицы дрогнула, губы её сжались в тонкую линию, ноздри затрепетали, глаза стали ещё больше, в них вдруг полыхнул огонь и также неожиданно погас, встретившись с холодным, как снег за окном, взглядом императора. Наклонив голову и залившись лихорадочным румянцем, Александра Фёдоровна быстро и негромко заговорила по-английски: