Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала…

Абсолютно все исследователи расстрела Царской семьи — следователи, историки и писатели — уверены в «ненадлежащем» или безобразном исполнении расстрела и называют это ужасной резней. Никогда и никто, ни до, ни после 17 июля 1918 года, не проводил массовые расстрелы (11 узников!) в маленьком закрытом помещении. Юровский был опытным чекистом, все члены расстрельной команды (11 или 12 человек) имели опыт войны — неужели им были неизвестны «простые» правила расстрелов?!

Единственное возражение может быть таково: Юровский боялся, что заговорщики-монархисты способны освободить Царскую семью по дороге в Коптяковский лес — поэтому он принял решение расстрелять узников в подвале дома Ипатьева. Однако это возражение не выдерживает критики, если вспомнить, что по воспоминаниям самого Юровского все заговорщики-монархисты были под контролем ЧК, и ЧК использовала их в своих целях.

Таким образом, наиболее вероятной версией трагедии гибели Царской семьи является та, которую я изложил выше.

Утро после казни

В пользу этой версии говорит и подавленное состояние, о котором позже говорили как сами участники расстрела, так и свидетели. Некоторые не смогли продолжать убивать после первых выстрелов, выбегали во двор, блевали там. Но главное — поведение самого Якова Юровского. Сразу после казни он ушел в свой кабинет и несколько часов лежал там на диване с холодным компрессом на голове. И это «железный и опытный чекист»! Конечно, можно сослаться на то, что убивать детей ему до этого не приходилось. Однако если решение о расстреле членов Царской семьи было принято заранее, то поведение участников расстрела выглядит все же очень странно. Известный журналист А. Мурзин подробно изучал обстоятельства расстрела и составил почасовую хронологию событий 17–19 июля 1918 года. Вот что он установил:

Итак, я утверждаю:

Первое: Юровский не отвозил трупы в Коптяковский лес. Это сделали Ермаков и Медведев-Кудрин с тремя помощниками — Леватных, Костоусовым и Партиным, а также с шофером Люхановым. Юровский же — после того, как трупы увезли и замыли кровь в доме и во дворе, — он ушел в свою канцелярию (в комендантскую комнату). Это следует из показаний попавшего в плен к белым начальника охраны Царской семьи Павла Медведева колчаковскому следствию.

Дальше, с утра и до полудня 17 июля, Юровский ездил по городу. Его возил кучер А. Елькин (у М. К. Дитерихса — А. Елкин), указавший белому следствию все адреса, где побывал Юровский до полудня 17 июля… Чем был занят Юровский во второй половине дня 17 июля? Петр Ермаков говорил мне (на встрече в 1952 году — Б. Р.): обнаруженные на великих княжнах драгоценности («бриллианты») «нарушили все планы по уничтожению трупов». В середине дня вся разбойная верхушка большевиков — Голощекин, Белобородов, Войков, Юровский — примчалась к шахте номер 7. Ермаков сдал им драгоценности (снятые с трупов) «поштучно» [74].

Итак, погрузка трупов (там были еще и полуживые жертвы) на стоявший во дворе дома Ипатьева грузовик Люханова происходила в предутренней темноте. Их вывоз в Коптяковский лес и попытки уничтожения трупов длились с самого раннего утра до вечера или до второй половины дня 17 июля под руководством не «железного и надежного» Юровского, а пьяного еще до расстрела бандита Ермакова, который наверняка «добавил» еще стакан-другой после расстрела… В таких обстоятельствах не то что две полуживые жертвы (Алексей и Анастасия) могли исчезнуть из грузовика на ухабистой дороге к месту захоронения (как предполагает Э. Радзинский), но их (по крайней мере — Анастасию) могли вынести со двора дома Ипатьева сочувствовавшие и даже влюбленные в царских дочерей солдаты внешней охраны. Простые рабочие парни из команды прежнего коменданта «Дома особого назначения» Авдеева, они не были допущены Юровским к внутренней охране, но оставались в команде внешней охраны и были той ночью у дома Ипатьева.