Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала…

Вот такой «катехизис»…

Конечно, не все рядовые революционеры и даже не все их вожди вполне соответствовали этому «идеалу», но в биографии каждого из лидеров большевиков виден дьявольский огонь этого «катехизиса».

Ленин не только ценил Нечаева и считал его «титаном революции», но многое воспринял от него в вопросах тактики и методов борьбы с противниками.

В 1926 году в издательстве «Московский рабочий» вышла книга большевистского историка Александра Гамбарова «В спорах о Нечаеве» [31]. В ней он пишет: «…К торжеству социальной революции Нечаев шел верными средствами, и то, что в свое время не удалось ему, то удалось через много лет большевикам, сумевшим воплотить в жизнь не одно тактическое положение, впервые выдвинутое Нечаевым».

Но мнению Гамбарова, Нечаев был не только большевиком, но и ленинцем. Установив, в чем заключается нечаевский «ленинизм», Гамбаров пишет: «Революция одинаково освящает все средства в политической борьбе. За эту основную максиму на Нечаева набрасывались все его политические враги и противники от Каткова до народников и целой плеяды буржуазных историков, считая «отвратительным» присущий Нечаеву «макиавеллизм». Предвидя это, Нечаев неоднократно заявлял о своем «презрении к общественному мнению» и даже гордился подобными выпадами против него. Отсюда положение, служившее Нечаеву девизом: «Кто не за нас, тот против нас». А разве не этим девизом руководились массы в октябре 1917 года, когда они шли против твердыни капитала, против вчерашних лжедрузей революции?»

Поправим большевистского историка: не массы, конечно, а большевистские вожди и их боевые отряды. Их в октябре 1917 года было еще совсем немного.

Так или иначе, но Гамбаров нашел в идеологии Нечаева все основные характеристики большевистского коммунизма.

«Морали в политике нет. Есть только целесообразность»

В кругу своих ближайших соратников Ленин восторгался Нечаевым, называя его «титаном революции». При создании своей партии и позднее Ленин всегда применял методы Нечаева и проповедовал его идеи. И только в этом свете таинственные пути и методы большевистской партии и революции становятся понятны.

Владимир Бонч-Бруевич, один из ближайших соратников Ленина с самого дня основания большевистской партии, писал после смерти вождя (в 1934 году) в журнале «Тридцать дней» [124]: