Император Мэйдзи и его Япония

Объехав войска, микадо рысью вернулся к палаткам, и тогда, по знаку командующего парадом, части с правого фланга левого фаса двинулись церемониальным маршем.

Не знаю, на этот ли только раз или всегда оно так бывает, но церемониальный марш показался мне как-то вял. Шаг пехоты был замедленный, узкий, безо всякого намека на ту энергию и лихость, какие русский военный глаз привык встречать в нашем строевом шаге.

Равнение пехоты большею частью было недурно, некоторые роты выдерживали его даже блистательно. К сожалению, нельзя того же сказать о кавалерии, где почти нет никакого равнения…

Микадо, сидевший все время несколько согнувшись корпусом на переднюю луку, ни одной из парадировавших частей не выразил словами своего одобрения; вероятно, здесь это не принято, и, быть может, именно вследствие этого японские парады проходят безо всякого оживления, вяло, монотонно.

Весь парад с момента прибытия микадо и до минуты его отъезда продолжался около часа»[152].

Парады и смотры войск в Европе напоминали о прошлых победах и выражали грозную готовность к победам новым. Японская армия еще не успела поучаствовать в сколько-нибудь серьезных сражениях с внешним противником, но настойчивость и частота, с которой проводились эти устрашающие мероприятия, свидетельствовали: такая подготовка ведется. С этого года официальный фотопортрет Мэйдзи стали рассылать по армейским частям. Это должно было лишний раз напомнить о том, кто в стране главнокомандующий.

Соседи Японии пристально следили за ее развитием. Корейская элита была удивлена тем фактом, что Япония не стала колонией. Подобно тому, как несколько лет назад на Запад отправилась миссия Ивакура, в этом году для приобретения ценного опыта король Кореи отправил миссию в Японию. Было принято решение пригласить в следующем году группу японских офицеров, чтобы они помогли модернизировать корейскую армию.

1881 год 14-й год правления Мэйдзи

Для Мэйдзи этот год выдался хлопотным. Ему пришлось присутствовать на 66 заседаниях кабинета министров. Заседания начинались в 10 утра, Мэйдзи обычно уходил в 12, когда наступало время обеда. Если в прошлом году он занимался верховой ездой 144 раза, то в этом году – всего 54.

1 января, как обычно, было отдано ритуалам и церемониям. Сначала Мэйдзи привычно исполнил ритуал почитания четырех направлений. Потом его поздравляли принцы крови и высокопоставленные чиновники. Впервые они прибыли во дворец вместе со своими женами. Мужья были одеты в европейское платье, а жены – в японское. Однако большинство женщин воздержались от визита. Реставрация нарушила прежнюю строгость семейных нравов, и многие чиновники брали в жены (или сожительницы) женщин «низкого» происхождения, включая гейш, актрис и проституток, которые испытывали естественный трепет перед императором.

5 января состоялся новогодний банкет, на который были приглашены дипломаты с женами и знатные иноземцы, волею судеб занесенные в Токио в это время.

По свидетельству В. Крестовского, который присутствовал на этом банкете, Мэйдзи сидел за отдельным столом, обернувшись лицом к гостям. Столы для гостей были расставлены рядами – подобно рядам кресел в театре. Сходство увеличивалось тем, что приглашенные сидели только по одну сторону столов – так, чтобы видеть главное «действующее лицо» – самого Мэйдзи. И чтобы ни в коем случае не предстать перед Мэйдзи со стороны спины. Запрет поворачиваться к императору спиной был очень давним установлением. Именно поэтому во время аудиенций, устраиваемых в древности, после окончания церемонии присутствующие не покидали залу «обычным» способом – они пятились.

Из этого запрета для гостей вытекало одно существенное неудобство. Во время банкета было устроено представление. Но, сколь это ни удивительно, сцена находилась за спинами гостей. А поскольку присутствующие не желали нарушить придворный этикет и не смели хоть на секунду отвернуться от Мэйдзи, то только сам император имел возможность насладиться представлением[153]. В определенном смысле это был театр не только одного актера – Мэйдзи, но и одного зрителя.

Раньше нельзя было смотреть на императора. Теперь нельзя было отвернуться от него. Если учесть, что разговоры в присутствии императора тоже не поощрялись и званый обед проходил в полном молчании, то легко себе представить, что, несмотря на изысканные кушанья, гости вряд ли могли получить от еды и общения адекватное удовольствие. В качестве компенсации после окончания приема в дома присутствовавших на нем было принято посылать судки с полным набором пиршественных блюд, чтобы и их семьи, и они сами могли бы спокойно насладиться яствами, не будучи скованными никакими ограничениями.