Император мира

– Разумеется, господин имперский комиссар. Я пришел задать вопрос – будут ли русские сражаться или нам рассчитывать только на свои силы?

Тот усмехнулся.

– Вы слышали выступление нашего императора по радио?

Дарлан покачал головой.

– Боюсь, что нет. Мне сейчас не до прослушивания радиопередач. Но мне в двух словах пересказали суть. Ваш царь объявил Германии ультиматум. Но срок действия его не истек, насколько я понимаю.

– Значит, вам не полностью передали суть. Еще одним безусловным требованием к Германии был отказ от оккупации Парижа. Но немцы в городе. А значит, Русский экспедиционный корпус будет сражаться.

Дарлан крепко пожал руку Мостовского.

– Благодарю вас, господин имперский комиссар. Мы с честью будем сражаться плечом к плечу.

– Безусловно. Только боюсь, что до прихода британцев от центра города останутся одни руины, ведь сил отодвинуть немцев от Парижа у нас нет.

И словно в подтверждение его слов, раздался возглас прапорщика Урядного:

– Глядите, ваше превосходительство!

Мостовский и Дарлан синхронно обернулись. Над крышей собора Парижской Богоматери поднимались языки пламени, а сильный ветер не оставлял сомнений в том, что потушить пожар не удастся. Да и кто будет тушить? Город бы удержать!

МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ.

ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО».

26 июня (9 июля) 1917 года

– Учитывая особую важность дела, на дирижабле была отправлена группа лучших дознавателей, которые провели следственные действия прямо во время обратного полета. Разумеется, по прибытии подключились следователи непосредственно столичного управления. И действия дали результат. Вот списки участников покушения и тех, кто готовил эту акцию. С ними все понятно. Но, государь, в процессе дознания всплыли некоторые факты. Более того, доклады о настроениях в высшем обществе. Позволю себе обратить внимание вашего величества на эти донесения.

Я просмотрел бумаги и лишь хмыкнул.

– Интересно. Продолжайте.

– Арест указанных лиц и их допрос без дозволения вашего величества невозможен. Лица эти чрезвычайно влиятельны, и их арест вызовет в обществе серьезный резонанс.

– Хорошо. Оставляйте бумаги. Я подумаю.

Батюшин склонил голову и передал мне папку.

МОСКВА. КРЕМЛЬ. ГЕОРГИЕВСКИЙ ЗАЛ.

26 июня (9 июля) 1917 года

Ханжонков кланялся восторженной публике. Это была самая необычная и одновременно самая небывалая его картина. Картина, которая не только сделает его еще более знаменитым, но и станет новым словом в мировом кинематографе. Еще бы! Даже представить себе тот объем новых решений и новых приемов, которые были воплощены в новой картине, было совершенно невозможно!

А актеры! Ни одного известного или профессионального актера не было задействовано в фильме! Вот уж действительно новое слово в кинематографе!

И как прозаически все начиналось! Два месяца назад он, Александр Алексеевич Ханжонков, был приглашен в Министерство информации на беседу с господином Сувориным. И если поначалу это вызвало некую настороженную ухмылку со стороны режиссера и владельца кинокомпании, то вот в процессе… Сказать о том, что мэтр Ханжонков вышел из строящегося здания министерства совершенно смущенным, это ничего не сказать, ибо разговор с господином Главноуправляющим министерства…

Александр Алексеевич всегда относился к государственным чиновникам с известной долей пренебрежения, ибо опыт подсказывал ему, что ничего, кроме раздутого самодурства, он там не сможет лицезреть. Но то, с чем он столкнулся в реальности, совершенно перевернуло все его представления о министерстве, в сферу интересов которого входил теперь и кинематограф.

Серьезные деньги на заказанный фильм. Серьезные ресурсы на его производство. Даже целый батальон Инженерно-строительного корпуса армии и тот был выделен в распоряжение съемочной группы. И эти солдаты с лопатой удивительным образом в кратчайший срок создали под Москвой полный антураж поля боя, со всеми полагающимися укреплениями, ходами, укрытиями, воронками от взрывов снарядов и прочего. Более того, Министерство обороны выделило для съемок требуемое количество солдат, вооружений, орудий всяких. Впервые в жизни Ханжонков не имел ни малейших проблем ни со съемочной площадкой, ни с реквизитом, ни со статистами. Даже прославленные времена работы над «Обороной Севастополя» выглядели лишь репетицией перед главной съемкой!

Но не это главное, не это! Главное – это сценарий, который получил Ханжонков в Мининформе. Совершенно необычный сценарий. Сценарий, который буквально переворачивает страницу в истории кинематографа не только России, но и всего мира. Причем на вопрос пораженного режиссера о том, кто же автор этого небывалого сценария, господин Суворин лишь ответил сухо:

– Снимайте.

А затем в дело вошел сам государь. И если вначале Ханжонков очень критично отнесся к перспективе вмешательства высочайшей особы в творческий процесс, то вот потом…

МОСКВА. КРЕМЛЬ. ГЕОРГИЕВСКИЙ ЗАЛ.